* * *
С балкона открывался захватывающий вид, но со временем ко всему привыкаешь. Семисотметровая пропасть, на дне которой распластались шахматные клеточки возделанных участков, уже не пугала Джорджа Хенли. Положив локти на сглаженные ветром камни парапета, он угрюмо созерцал далекие горы, названия которых ни разу не пытался узнать.
— Вот ведь влип! — сказал себе Джордж. — Более дурацкую затею трудно придумать! Уже которую неделю «Модель пять» выдает километры бумаги, испещренные тарабарщиной. Терпеливо, неутомимо машина переставляет буквы, проверяет все сочетания и, исчерпав возможности одной группы, переходит к следующей. По мере того, как принтер выбрасывает готовые листы, монахи тщательно собирают их и склеивают в толстые книги.
Слава Богу, еще неделя, и все будет закончено. Какие расчеты убедили монахов, что нет надобности исследовать комбинации из десяти, двадцати, ста букв, Джордж не знал. И без того его по ночам преследовали кошмары: будто в планах монахов произошли перемены, и верховный лама объявил, что программа продлевается до 2060 года… А что, они способны на это! Громко хлопнула тяжелая деревянная дверь, и рядом с Джорджем появился Чак. Как обычно, он курил одну из своих сигар, которые помогали ему завоевать расположение монахов. Ламы явно ничего не имели против всех малых и большинства великих радостей жизни. Пусть они одержимые, но ханжами их не назовешь. Частенько наведываются вниз, в деревню…
— Послушай, Джордж, — взволнованно заговорил Чак. — Неприятные новости! — Что такое? Машина капризничает? Большей неприятности Джордж не мог себе представить. Если начнет барахлить машина, это может — о ужас! — задержать их отъезд. Сейчас даже телевизионная реклама казалась ему голубой мечтой. Всетаки чтото родное…
— Нет, совсем не то. — Чак сел на парапет; удивительный поступок, если учесть, что он всегда боялся обрыва. — Я только что выяснил, чего ради они все это затеяли.
— Не понимаю. Разве нам это не известно? — Известно, какую задачу поставили себе монахи. Но мы не знали, для чего. Это такой бред…
— Расскажи чтонибудь поновее, — простонал Джордж.
— Старик Верховный только что разоткровенничался со мной. Ты знаешь его привычку — каждый вечер заходит посмотреть, как машина выдает листы. Ну вот, сегодня он явно был взволнован — если его вообще можно представить себе взволнованным. Когда я объяснил ему, что идет последний цикл, он спросил меня на своем ломаном английском языке, задумывался ли я когданибудь, чего именно они добиваются. Конечно, говорю. Он мне и рассказал.