Десса посмотрела. Вокруг полным ходом шел парад мод. За столиками распускались диковинные цветы женских платьев, пышные кринолины полностью скрывали кресла и заполняли проходы, создавая немалые проблемы для снующих туда-сюда официантов; мужские костюмы пестрели затейливыми галстуками и шейными платками, казавшимися экзотическими островками в кружевной пене жабо белоснежных рубашек. Лишенные эмоций, вяло текущие разговоры, пресные восхищения, светские «Ах, не может быть!», дежурные улыбки, холодные глаза… Да, конечно, в Виргиния-Сити публика и одевалась и вела себя проще, но…
– К этому быстро привыкаешь, – мудро заметила Десса. – Да и то, как ты одет, еще ни о чем не говорит.
– Вот именно, – фыркнул Бен. – Так зачем же мучить себя подобным образом?
Он указал глазами на толстяка лет пятидесяти, затянутого, как в перчатку, в короткий серый сюртук; под тройным подбородком, подпертым жестко накрахмаленным стоячим воротничком, короткую шею безжалостно перетягивал узкий шейный платок, завязанный кокетливым узлом, от чего лицо несчастного приобрело землисто-бурый оттенок, а глаза готовы были вывалиться из орбит. Для полноты картины казни через повешение не хватало только высунутого языка.
– Ты слишком строг, Бен, – покачала головой Десса. – Здесь другая жизнь, и идет она по иным законам. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, постарайся это понять.
Он ничего ей не ответил, а про себя подумал, что с отъездом тянуть не стоит. По крайней мере у него не было ни малейшего желания принять участие в «семейном торжестве», которое наверняка устроят друзья Дессы по поводу ее возвращения. К тому времени он очень надеялся сидеть уже в поезде, направляющемся пусть на дикий, но простой и понятный Запад. Десса попала, наконец, в привычную ей атмосферу, он же здесь чужой, и его не должно больше волновать, что она намерена делать дальше.
Бен встал, бросил салфетку в тарелку и сказал:
– Если не возражаешь, я пойду немного пройдусь.
– Для этого тебе совершенно не обязательно спрашивать моего разрешения, – довольно сухо ответила она. – Поступай как хочешь, а я поднимусь к себе и лягу спать.
Он кивнул и направился к выходу, старательно обходя пышные кринолины дам.
Дессу охватило чувство одиночества и жалости к себе. Бен даже не пытался понять эту другую, незнакомую ему жизнь. Почему она, оказавшись в Виргиния-Сити, смогла сделать это, а он не может? Или не хочет? В самом деле, зачем стараться, если меньше чем через сутки возвращаться назад? Назад… Неужели он сможет бросить ее с такой же легкостью, с какой только что ушел? Да и любит ли он ее? А она его? Там, в поезде, все было легко и просто. Они оба были счастливы. Так почему же, стоило им добраться до мало-мальски цивилизованных мест, все сразу изменилось? И кто в этом виноват, он или она сама?