– Доктор?
Он пришел в ярость и в замешательство. Какого черта нужно от него доктору Кигану? Но женский голос в трубке уже пропал.
– С вами говорит доктор Берджес.
Голос у доктора был приятный, низкого тембра.
– Берджес?
– Разве доктор Киган вам обо мне не рассказывал?
– Простите, что-то не могу вспомнить… – И как раз в это мгновение его взгляд случайно упал на аляповатую цветную брошюру в корзине для бумаг. – Ах да! Конечно, конечно!
– Просто хочу вам сказать, мистер Кардига, что ваш случай меня крайне заинтересовал.
– Вот как?
– Да. Я поставил «Ногу из Сиэтла» великому множеству боксеров, альпинистов, баскетболистов… но матадора у меня в коллекции еще не было.
Его зычный смех гулко прозвучал в ушах у Мигеля.
Держа телефонную трубку в одной руке, Мигель извлек другой из корзины скомканную брошюру. «Натуральная прыгучесть… Динамичность»… Все эти рекламные обещания бросились ему в глаза с обложки.
– Алло! Алло! Вы меня слышите, мистер Кардига?
– Да-да… Позвольте мне немного поразмыслить.
– Что ж, когда надумаете, рад буду повидаться с вами. Судя по тому, что рассказал мне доктор Киган, я без особого труда верну вам способность танцевать.
ЛОЗАННА
Фён задувал по всей долине, и доктор Соломон поглубже надвинул вязанную шапочку на лоб, хотя по краям из-под нее все равно выбивались пшеничного цвета волосы.
– Я не уверен, Патриция, что вам стоило предпринять такое путешествие, но не могу не признаться, что мне вас недоставало.
Он помог ей выбраться из машины.
– Благодарю вас за то, что вы выкроили для меня время. Я ведь прилетела так неожиданно.
Доктор искоса посмотрел на нее из-под очков с толстыми стеклами.
– Я решил не помещать вас в главный корпус. Вам будет куда уютней в одном из наших бунгало.
Он подвел ее к небольшому шале – со стороны это выглядело как домик на куриных ножках, – с крошечной гостиной, из которой открывался вид на заснеженные альпийские вершины в ослепительных лучах закатного солнца. На столике уже стоял термос с горячим шоколадом.
– Садитесь и рассказывайте мне обо всем, – усаживаясь проговорил доктор.
Ей удалось передать ему всю историю, не сорвавшись на истерику, хотя время от времени ее голос подозрительно дрожал.
Доктор Соломон снял очки и протер стекла концом галстука.
– Крушение первой любви – это всегда испытание самого трагического свойства.
– Вас послушать, так все это такая банальщина.
Он только улыбнулся.
– Но я совершенно уничтожена!
– Отнюдь, Патриция. Вы для этого чересчур сильный человек. Вы гораздо сильнее, чем можете себе представить.
– Когда я увидела Тома с этим… о Господи… Это было просто невыносимо.