Вновь и вновь с галереи доносились восторженные аплодисменты. Но вот воспитанники, один за другим, покинули арену. И тогда Пауло и Мигель спешились, позволив лошадям повести себя на арене непринужденно. Устав от выступления, Ультимато опустился наземь, перекатился на спину и принялся брыкать ногами. Из громкоговорителей послышался голос Пауло: «Вот что нужно. И человеку и животному – свобода! свобода!»
Президент страны поднялся со своего места и зааплодировал; охваченные единым порывом, к нему присоединились все остальные зрители. И лишь одна гостья президентского торжества оставалась молчаливой и безучастной. Исабель Велосо, однако же, не сводила взгляда с двух прекрасных коней, уносящихся с арены в заботливые руки отца и сына Кардига.
Последующая трапеза, устроенная в богато раззолоченном Зеркальном зале, удалась на славу. Все пребывали в праздничном настроении, шампанское буквально текло рекой. Мигель делал все возможное, чтобы не замечать пронзительного взгляда Исабель, пока они с отцом со всей учтивостью внимали президентской похвале.
Улучив удобную минуту, Пауло повел сына в сад и тяжело опустился на край фонтана.
– Посиди и ты, Мигель, ты ведь устал.
– Но я совсем не устал!..
И тут он поймал тревожный блеск в отцовских глазах.
– Уж не хочешь ли ты, чтобы я признался, что испытываю усталость? Меня зовут Пауло Кардига, и я не знаю, что такое усталость.
Мигель был озадачен. Он и впрямь никогда еще не видел отца настолько измученным – как правило, Пауло после выступления бывал воодушевлен, особенно, когда оно заканчивалось, как сегодня, полным успехом у самой взыскательной публики.
– Мигель, я горжусь тобой… ты держался сегодня просто замечательно!
– А я был не слишком жесток по отношению к животному?
Даже сейчас Мигель не смог удержаться от сарказма. Пауло улыбнулся.
– Ты не был жесток с животными начиная с того самого дня, когда я научил тебя этому. Или ты не помнишь?
– Разве можно забыть об этом? – кротко возразил Мигель, наклонившись над фонтаном и пытаясь подманить поближе парочку скользящих по воде лебедей.
Пауло положил руку на плечо сыну и поднялся с места.
– А сейчас я отправлюсь домой, но ты, пожалуйста, оставайся. Надо же кому-то представительствовать за нас обоих.
Было заметно, как трудно он дышал.
– С тобой все в порядке?
Мигель пытался заглянуть отцу в глаза.
– Да-да, – ответил Пауло. – А утром расскажешь мне о том, как закончилось празднество.
Мигель долго смотрел отцу вслед: тот шел медленно, впервые Мигель увидел в нем всего лишь уставшего старика.
И вдруг лебеди тревожно заверещали: из-за кустарника рядом с фонтаном появилась женщина, закутавшаяся в длинную золотистую шаль.