Мои мысли вернулись к Эрику — к тому дню, когда он лежал, умирая, на склоне Колвира, а рядом с ним еще кипела битва. Я вспомнил, каким увидел его тогда: он лежал бледный, тяжело дышал, по груди его текла кровь, а Камень, висящий на цепочке, пульсировал, словно сердце, в промокших складках одежды Эрика. Ни раньше, ни потом я не видел, чтобы Камень вел себя подобным образом. Я заметил, что пульсация самоцвета становится все слабее, а когда Эрик умер и я сложил его руки на груди, Камень Правосудия успокоился и перестал пульсировать.
— А что ты знаешь о работе Камня? — спросил я Фиону.
Она покачала головой:
— Дворкин считал это государственной тайной. Я знаю только самые очевидные вещи: с помощью Камня можно управлять погодой, ну еще, по некоторым замечаниям отца, я поняла, что Камень способен обострять восприятие или, возможно, интуицию. Дворкин говорил о Камне прежде всего как о примере проникновения Образа во все то, что дает нам силу, — даже в картах он присутствует, если присмотреться получше. А еще он говорил, что Камень — частный случай закона сохранения энергии: все наши исключительные способности имеют свою цену. Чем выше талант, тем больше за него платят. Козыри — мелочь, но даже их использование отнимает какие-то силы. Прохождение через Тени, то есть эксплуатация того внутреннего Образа, который есть в каждом из нас, требует еще большей отдачи. Физическое прохождение Образа — колоссальная потеря собственной энергии. А вот про самоцвет Дворкин говорил, что он... ну, как бы на целую октаву выше, чем все остальное, и стоит своему владельцу, соответственно, намного больше.
Вот вам, пожалуйста, еще один штришок к портрету моего покойного и самого ненавистного братца. Если он знал об этом свойстве Камня и все-таки взял его и так долго носил ради защиты Амбера, фигура Эрика вырастала поистине до героических высот. В таком случае то, что он передал мне Камень, ни о чем не предупредив, выглядело ничем иным, как последней попыткой отомстить. Он бы, конечно, оправдывался, будто умолчал о пагубных свойствах Камня ради того, чтобы я с полной отдачей воспользовался им по назначению: в борьбе против наших врагов. А это, конечно же, означало, что их он ненавидел больше, чем меня, а потому потратил свои угасающие силы в стратегическом плане так, что лучше просто не придумаешь — на благо Амбера.
Записи Дворкина, найденные в указанном мне Эриком тайнике, сохранились не полностью. Не могло ли быть так, что Эрику они достались полностью, а он взял да и изъял из них именно ту часть, где говорилось о мерах предосторожности в обращении с Камнем Правосудия? И тем самым проклял меня, своего преемника? Нет, это навряд ли. Он ведь не мог предугадать, когда именно я вернусь и каким образом, что битва потечет так, как потекла, и что я на самом деле стану его преемником. Преемником Эрика мог стать любой из его фаворитов, а уж фавориту он такое наследство вряд ли бы оставил. Нет, решил я. Либо Эрик сам не знал об отрицательных свойствах Камня и записи Дворкина достались ему с купюрами, либо записи попали кому-то в руки раньше, чем я их нашел, и этот кто-то выкрал соответствующие страницы, дабы я пребывал в опасной для жизни уверенности, что все в порядке. Опять-таки это могла сделать рука все того же врага.