Гесслер одобрительно кивнул.
— Мне ведомо и большее. Я слышал, как женщины клялись и божились, что они беременны, что одержимы, что они монахини, некоторые даже сознавались, что они Майские королевы. Все это не имеет ровно никакого значения. Важно, почему вы оказались здесь.
— А почему я оказалась здесь? Что вы хотите этим сказать? — Анне казалось, что весь мир сосредоточился в каменных стенах темницы, и этот мир сошел с ума.
— Вам это должно быть известно лучше, чем нам, — примирительно сказал Гесслер. — Ну что же, откровенность за откровенность. Я честно предупредил вас, при первой степени эти орудия не применяются. Я честно предупредил, что это происходит только на третьей. Если вы не будете столь же честны с нами, вам придется их попробовать.
— Я не сделала ничего дурного. — Анна знала, что на ее совести много грехов, но ее мучителей не интересовало ни то, что она полюбила Джока, ни то, что она бросила Элисон одну в лесу.
Маленькие глазки преподобного отца буравили ее с нескрываемым отвращением.
— Для начала можете признаться, что вы папистка.
— Меня с рождения воспитывали в этой вере. — Анна старалась побороть дрожь в голосе. — Меня учили, что в каждой женщине живет Пресвятая Дева, а в каждом мужчине — Иисус Христос, как в Папе Римском, так и в вас. — В последних словах прозвучал плохо скрытый вызов. Анна скорей допускала, что и в священника, и в Гесслера вселился Дьявол.
— Это заявление попахивает ересью. Ваш Папа Римский отправлял на костер и за меньшее.
— Тогда передайте мое дело в Рим. Сэкономите на дровах. Священник возмущенно хмыкнул и приказал послать за писарем.
Анна повторила свой протест и в его присутствии. Писарь послушно занес все на пергамент и удалился. Но Анну это не успокоило. Гесслер вновь посмотрел на священника.
— Теперь вы удовлетворены?
— Нет.
Следователь Истины принялся упаковывать свои жуткие орудия.
— Тогда придется перейти ко второй степени. Не сказав больше ни слова, оба вышли.
Анна тяжело перевела дух. Она до смерти перепугалась, что ей сейчас придется испытать на себе адский реквизит Гесслера. Они специально затеяли этот спектакль, чтобы помучить ее. А теперь тянули время, еще больше запугивая. Надо сказать, что они в этом преуспели. Анна не знала, какой станет вторая степень, и больше всего хотела сейчас вернуться к первой. Гнев и негодование померкли перед разъедающим душу ужасом.
Она судорожно пыталась сообразить, каких признаний ждут от нее мучители. Их не интересует ни ее знатность, ни выкуп, который за нее можно получить. Безумие, настоящее безумие! Они не стали разбираться с настоящими преступниками, а вместо этого запретили петь и плясать жителям Тевиотдейла, полагая, что борются с ересью. Лучше бы эти хваленые государственные мужи занялись раболепными подданными графа Сассекса и английской королевы.