– Да, – сказала она, задержав дыхание, потому что рука Скорпио, скользнув под стол, начала выписывать неторопливые круги на ее колене.
– Это очень красиво, – прошептал он. – И очень эротично.
Так же как и его прикосновения, подумала Фиона. Каждый дюйм ее тела был наполнен жаром, горячий пульс бился между ее ног. Она придвинулась к нему ближе и почувствовала его губы на своем виске. Его пальцы медленно поглаживали ее ногу, с каждым разом поднимаясь все выше и выше.
Танцоры были уже на полу. Не оставалось никаких сомнений, что изображали их движения. И Фионе хотелось, чтобы она и Скорпио занимались тем же самым – здесь и сейчас, на полу, прямо под столом.
Темп музыки нарастал, стремительное крещендо неслось к своей вершине, так же как и пульс Фионы.
Она должна остановить Скорпио. Непременно остановить, но его рука была такой настойчивой и такой нежной…
Прозвучали финальные аккорды, зажегся свет, Скорпио выпрямился, и Фиона, быстро вскочив со стула, поправила юбку. Ей бы очень хотелось закончить то, что они начали, но в более подходящем месте.
– Давай я спрошу у бармена, не видел ли он здесь Бекенфельда, – смущенно проговорила она, делая вид, что между ними ничего не было. – Дай мне его фотографию.
Дарин вытащил из внутреннего кармана куртки карточку.
Фиона двинулась в сторону бара, думая о том, что они зашли слишком далеко, потеряв контроль над реальностью. Если они займутся с ним сексом, это еще больше осложнит ситуацию, но отступать было уже поздно. Она не могла отрицать, что хотела его.
Закрыв за собой дверь квартиры, Дарин прижал Фиону к стене и начал осыпать ее лицо поцелуями. Неожиданно упершись ему в грудь ладонями, она с такой силой оттолкнула его от себя, что, отступив и почувствовав острую боль в ноге, он чуть не упал.
Она отбросила от лица волосы, пытаясь восстановить дыхание.
– Прости меня… С тобой все в порядке? Как твоя нога?
Он провел ладонью по ее щеке.
– Если ты изменила свои намерения, тебе нужно было только сказать мне об этом.
– Нет, это совсем не то…
Пока она искала слова, он не отводил от ее лица своих темных пронзительных глаз.
– Что же это… Фиона?
– Обещай, что ты не будешь считать меня глупой трусихой.
– У меня уже была возможность убедиться в обратном.
Она опустила глаза.
– Я боюсь… у меня начинается удушье, я чувствую себя словно в ловушке, когда нахожусь в маленьком помещении, из которого не могу выбраться или же меня прижимают к чему-то.
Он нахмурился.
– Почему?
Это объяснение могло показаться нелепым, но Фиона все же решила рассказать ему.
– Когда я была маленькой, меня отправили на лето к моей тетке в Техас. Как-то раз мы с кузеном играли в моряков и спрятались в погребе, представляя будто на море шторм, а мы находимся в трюме. А потом брат убежал, а меня для смеха запер.