– Ты выглядишь озабоченной, – сказал он, в то время как его рука поднималась и опускалась с вощеной тряпкой.
– Да, немного.
– Ничего плохого, я надеюсь?
– Нет, ничего. – Улыбка, совершенно непреднамеренная, появилась на ее лице и быстро исчезла, когда она подумала про себя: «Ужасно эгоистично с моей стороны принести им эту новость с таким удовольствием, когда они всегда так сильно хотели – по крайней мере, я знаю, что Брюс хотел, – иметь детей».
Он заметил, как быстро исчезла улыбка с ее лица.
– Что случилось? Расскажи мне.
– Я собираюсь… Я беременна.
Его широкий рот открылся и закрылся. Он положил тряпку. И поскольку его лицо стало непроницаемым, она была поражена и уязвлена одновременно.
– Ты не собираешься ничего сказать? Это так удивительно, что ты не можешь ничего сказать.
– Да, это немножко неожиданно.
Конечно, он вспомнил тот день, когда она пришла сюда с опухшими от слез глазами, рассказав трагическую историю о случившемся дома. Но это было в прошлом. Ребенок ознаменует начало нового понимания между ними, начало новой эры. И она сказала весело, почти легкомысленно:
– Почему? Я еще не такая старая.
– Я не это имел в виду.
– Ах, да… Но то – старое дело. Оно кончилось, Брюс, я абсолютно излечилась.
– Мы с Джози только желаем тебе, чтобы ты была счастлива, Линн.
– Я счастлива.
– Тогда разреши мне поздравить тебя. – Он крепко обнял ее. – Я скажу Джози об этом сразу же, как только она придет.
Когда она вернулась в машину, он все еще смотрел на нее тем отсутствующим взглядом, который она уловила у него в самом начале их разговора. А когда машина тронулась, она слышала, как он сказал ей вслед:
– Благослови тебя Бог, Линн.
Теперь наступило время расцвета. Тошнота исчезла так же внезапно, как и появилась. Она чувствовала себя сильной и здоровой. Поскольку это случилось так неожиданно – она была не так уж молода, – это ее новое состояние казалось ей чем-то удивительным. Когда после ультразвукового исследования врач спросил, не хочет ли она знать пол ребенка, она ответила «нет». Она хочет получить максимум удовольствия от своего положения: жить в тревоге ожидания и, наконец, быть неожиданно удивленной.
Однажды Роберт сказал ей, что она выглядит «возбужденной». Он застал ее в тот момент, когда она спокойно слушала музыку и смеялась, оживляясь от своего собственного глубокого чувства.
– Это только гормоны, – ответила она.
Работая в саду или на новой кухне, она часто пела. Время от времени она вспоминала о том почти мистическом переживании, когда она, стоя на вершине холма, всматривалась в тишину моря и неба.