— Боря! Борис! Все нормально! — я подхватил оседающего искателя, посадил на свободный табурет:
— Борька, ну очнись же!
Борис, не глядя на пол, прошептал побелевшими губами:
— Хана! Она меня… укусила!
— Куда?! — Паганель бросился к Борису, заглянул ему в глаза.
— Не знаю, куда-то в ногу, ох, жжется, черт! Где носок… в правую.
Паганель бухнулся на колени, закатал искателю штанину, и мы увидели на лодыжке, на фоне побелевшей кожи, два сочащихся кровью маленьких пятнышка.
— Сережа, «Скорую»! — Паганель выдохнул и вдруг буквально впился ртом в ногу Бориса.
«Господи!», — подумал я, хватая телефон: «Что же это делается! Змеи, а теперь вампиры!» Паганель тем временем оторвался от ранки, сплюнул тягучую желтую слюну прямо на пол и крикнул:
— Скажи им, что яд из раны отсосан, но ему необходима инекция сыворотки!
Он вновь припал к ноге Бориса, а я второй раз за минувшие две недели набрал на диске телефона «03».
Пока мы ждали «Скорую», Паганель отсосал весь яд, какой смог, забинтовал ранку бинтом из Николенькиной аптечки и осмотрел останки змеи.
— Обыкновенная болотная гадюка! Боренька, не волнуйтесь, все будет нормально. От гадючего яда не умирают. Поваляетесь пару деньков в больнице, и всего-то!
Борис, из бледного вдруг быстро покрасневший, выдавил:
— Жарко… Ну, сучья лапа, вот не повезло-то! Сестра с ума сойдет — я сегодня обещал вернуться! Твою мать, не везет так не везет…
Паганель потрогал лоб искателя, взял с подоконника кухонное полотенце далеко не первой, надо заметить, свежести, намочил его под краном и обернул вокруг головы Бориса, разговаривая с ним, как с маленьким:
— Ты, Боренька, не бойся. При укусе часть яда неизбежно попадает в кровь, вот и жар у тебя! Это не страшно, это скоро пройдет. Давай, миленький, пойдем в комнату, ляжем…
Мы под руки вывели Бориса из кухни и уложили на мою кровать. Он был в сознании, но дышал тяжело и натужно. Паганель отправился осматривать кухню, коридор с ванной и туалет, не затаилось ли где что-нибудь похуже болотной гадюки. Я сидел с пострадавшим, держа его за руку. Бориса била крупная дрожь, при вдохе где-то внутри свистело. Полежав, он заговорил:
— Сергей! Серега! Слушай, будь другом…, отправь сестре телеграмму!.. Адрес ты знаешь. Напиши… от моего имени, что я… из-за работы задерживаюсь в Москве… на недельку. Сделаешь?..
Я уверил Бориса, что все сделаю, и тут в дверь позвонили — приехала «Скорая». Честно говоря, я бы не удивился, если бы врач «Скорой» был тем самым, «Калягиным», и внутренне уже приготовился обьясняться, но это оказался довольно молодой парень в очках. Он осмотрел искателя, ввел ему сыворотку, димедрол и вызвал по телефону госпитальную машину. Пока ждали «госпиталку», Борис уснул. Паганель обьяснял врачу, как так получилось, что чуть не в центре многомиллионного города, в квартире на четвертом этаже человека кусает болотная гадюка. Не знаю, что он наплел — я в это время приводил в порядок кухню, брезгливо засовывая куски змеи в пакет, потом диктовал по телефону текст телеграммы, косясь на по-прежнему лежащий у края стола бокс; но когда врач собрался уходить, его профессиональное любопытство явно было удовлетворено, и он почему-то пожелал нам счастливой охоты.