– Что?
– На те же грабли той же ногой.
– Ладно тебе! Мы-то уже ученые.
– Не знаю, не знаю! Много было вокруг нее ученых – и где они сейчас? А она все на плаву. Боюсь, что она непотопляема. Или, по крайней мере, нет сейчас на горизонте никого такого, кто мог бы ее потопить.
– Так это же хорошо! – бодро сказал Лебедов. – Мы пойдем у нее в кильватере.
– Мы уже ходили.
– Теперь будет по-другому.
Филатов понял, что Алекс его не слышит.
Влиятельные недруги не оставляли Юлию в покое. Зимой против нее возбудили очередное уголовное дело и стали вызывать на допросы в прокуратуру. Вовчик с тревогой следил по газетам за развитием событий. Одновременно он стал испытывать чувство вины за фильм, в котором сам принял участие. Он слышал, что журналисты потом досаждали ей ехидными вопросами по этому поводу и Юлии пришлось делать хорошую мину при плохой игре – мол, меня это не задело, ха-ха.
Он не поверил. Ведь ясно же, что задело, не могло не задеть. Но что еще она могла им сказать? И хуже всего то, что он тоже в этом поучаствовал! Получается – сыграл против нее. Черт, не такого эффекта он ожидал! Не рассчитал чего-то по своей наивности. Простит ли она его когда-нибудь?
А с другой стороны, откажись он сниматься – нашли бы другого, было бы еще хуже.
В общем, куда ни кинь – везде клин. Да еще и кольцо потерял! Эх, жизнь-жестянка!
Он совсем извелся от переживаний. Все больше и больше в нем крепла уверенность, что дальше так продолжаться не может – нужно объясниться. Юлия должна услышать его. В голове всплыла фраза из любимого фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «Как же тебя понимать, коли ты не говоришь ничего?» Вот и нужно ей все рассказать.
В день очередного допроса Юлии Вовчик стоял в толпе журналистов у киевской прокуратуры. Других возможностей увидеть ее у него не было. Он достал себе бейсболку с надписью «Пресса» и такую же жилетку. Об него задевали иногда треногами видеокамер, но он не обижался. Главное, его не пытались оттереть – благодаря росту он никому не мешал. Он спокойно устроился в первом ряду и стал ожидать, размышляя заодно, не податься ли ему в журналисты, чтобы использовать свое столь неожиданно открывшееся преимущество в этой профессии.
В назначенное время подъехала Юлия. Вовчик прикипел к ней взглядом. Она была такая же красивая, как и раньше. Но он уловил и перемены – в походке и жестах у нее появилась почти царственная величественность, которой не было раньше.
Юлия была мрачнее тучи и ни на кого не смотрела. К ней ринулись было за интервью самые ушлые писаки, но охрана ловко их оттерла. Юлия скрылась за дверями прокуратуры. Спустя час с небольшим, который Вовчик провел в ужасной тревоге, не замечая холода – вдруг ее прямо сейчас и арестуют? – она вышла на улицу и в этот раз выглядела намного веселее. «Не иначе как поставила следаков в тупик! – обрадовался Вовчик. – Знай наших! Голыми руками, ребята, вам ее не взять!»