Самолет был украинским. В середине полета стюардессы предложили пассажирам поменять доллары и рубли на гривны. Сказали, что у них курс выгоднее, чем на земле. Возник легкий ажиотаж, все зашевелились и стали высчитывать на калькуляторах и телефонах, сколько менять. У кого не было ни того ни другого, просто шевелили губами и загибали пальцы. Самые нетерпеливые встали и потянулись к стюардессам, не дожидаясь своей очереди. Тут же последовало объявление по радио.
– Уважаемые пассажиры, пожалуйста, займите свои места – нарушается центровка воздушного судна.
Маслаченко сидел рядом с Филатовым.
– Не меняй, – сказал он, – в Киеве курс такой же.
К тому времени они уже выпили и перешли на ты. Украинская столица встретила их неприветливо. Погода была пасмурной и холодной. Дорога от аэропорта Борисполь до города тянулась дольше обычного. Филатов бывал уже здесь прежде и никаких особых красот увидеть в Киеве не ожидал. Номера были заказаны в гостинице «Московская». Хоть она не самая новая и не самая удобная, зато в центре. Для него приготовили люкс, для охранников, естественно, номера поскромнее.
Первые три дня Филатов потратил на то, чтобы неофициально связаться со следователем, который вел это дело. Беседа с ним состоялась в одном из киевских ресторанов, а результатом ее явилась ксерокопия протокола первого допроса младшего Панченко. Разумеется, она была предоставлена далеко не бескорыстно – Филатову пришлось расстаться с довольно ощутимой суммой.
«Тридцатого сентября девяносто девятого года, – написал Владимир Панченко, – я встретился с Наталией Шкуренко, которая представилась доверенным лицом Наталии Митренко. Она предложила мне хорошо заработать и сказала, что если я соглашусь инсценировать покушение на ее шефа Наталию Митренко и посидеть три-пять дней в СИЗО, мне заплатят три тысячи долларов. По ее словам: „Побудешь в камере три дня, и тебя потом выпустят“. Я привлек своего товарища, пообещав ему две тысячи долларов за оказание помощи. Эти действия я совершил в сговоре с Наталией Шкуренко, с тем чтобы скомпрометировать моего брата Панченко Сергея Владимировича, и за это я должен был получить три тысячи долларов от нее. Написано собственноручно, за дачу ложных показаний несу полную ответственность». Подпись: «Владимир Панченко».
Филатов позвонил в Раду и договорился о посещении заседания фракции ПСПУ. Когда он вошел в комнату заседаний, его взору предстала странная картина. У двух депутатов, мужчины и женщины, были перебинтованы головы. Они сидели по сторонам от Митренко. У некоторых были перебинтованы руки или же имелись пластыри на щеках либо на шее. Ему вспомнилась песня про Щорса: