– Слушай, Бессонов, но ты же был дома, здесь, ты что же, ничего не видел и не слышал?
Дмитрий сидел с отсутствующим видом и курил. Он ничего не понимал. Прибыла «Скорая», но Свиридов еще какое-то время беседовал с Олей, расспрашивал ее о том, кто мог проникнуть в квартиру. Эксперты взяли роман Гюго, положили в полиэтиленовый пакет. Олю увезли, предварительно наложив на место уха повязку. Само же ухо нашли на полу под кроватью…
Бессонов сидел, курил и ждал, когда же наконец его арестуют. Он думал о Лене, что скажет она, когда узнает, кто ее порезал, кто порезал Татьяну Иранову, Тамару Фруман… Но зачем он это делал, должно же быть этому какое-то объяснение?! Он представил себе, как целая куча психиатров проводит судебно-психиатрическую экспертизу на предмет его вменяемости. «И что же это у вас такое стряслось, голубчик?» – «Я женщин уродую. Преимущественно тех, кто имеет какое-то отношение к моему соседу по офису, некоему Валерию Константинову. Знаете, что-то скучно стало жить, вот я и решил поразвлечься… Что натолкнуло меня на мысль? Книжку вот прочел Виктора Гюго, „Человек, который смеется“.» – «И как же вы их, дорогой, уродуете?» – «То, знаете, рот до ушей разрежу канцелярскими ножницами, а чего мелочиться; то щеки сначала разрежу, а потом зашью, вроде как исправлю содеянное; а то и ухо откромсаю…»
Это не я. Это кто-то другой. Я не мог. Я – нормальный человек. Я не болен. Я люблю Лену. Но тогда почему же она не пожелала меня видеть? Меня, самого близкого ей человека? Неужели догадывалась?.. Может, видела что, находясь в гипнотическом состоянии? Но когда у него проснулся этот дар, дар гипноза?
Свиридов перед тем, как уехать, предложил Бессонову выпить, чтобы прийти в себя. Добрый, славный человек этот Свиридов. Арестовал женщину, у которой нашел кучу романов Гюго, решив, что это ее рук дело, а тут вдруг такое, и его, Бессонова, никто не задерживает, даже сочувствуют и предлагают выпить, может, еще и водочку принесет, блаженный?.. Все-то у него развалилось, и женщину придется отпустить… А ведь кто-то подложил ей, этой женщине, тайной любовнице Константинова, те книги. Тот, кто и позвонил Свиридову, чтобы рассказать об этом. И этот «кто-то» – женщина. Хотя необязательно. Мужчина мог попросить позвонить женщину, чтобы голос по телефону был женский. Кто должен был стать крайним в этой игре? Любовница Константинова? Но зачем же тогда уродовать других женщин?
…Он продолжал находиться в квартире Лены. Ждал звонков. От Лены, от Ольги. От Свиридова… Но никто не позвонил. Зато приехала Оля. Вечером. Измученная, с перебинтованной головой. Сказала, что в больнице она не собирается оставаться. Она договорилась, что к ней будет приезжать медсестра и делать перевязки. Сказала еще, что ухо отрезано не все, а частично, и что потом, если она захочет, его можно будет восстановить путем пластики… Он слышать уже не мог о пластической хирургии.