Анна тоже пробежала глазами записку.
– Все то же самое. Обычная будничная записка, вот только написана не Эммой. Чертовщина какая-то. Ты сам-то не предполагаешь, кто может так тебя ненавидеть?
– Ты уже спрашивала, – раздраженно проговорил он. – Понятия не имею!
– А я не вижу смысла в этих записках и посылках. Чего он добивается?
– Кто это – он?
– Ну, хорошо, не он, а она. Так тебя устраивает больше?
– Откуда мне знать, кто посылает мне эти посылки: мужчина или женщина?
– Не заводись. Ты же понимаешь, что я здесь ни при чем. Просто пытаюсь понять смысл этих циничных посланий, но пока что ничего не понимаю… Хочешь выпить?.. Хотя… думаю, тебе нельзя так часто пить. И я не должна была предлагать тебе…
– Мне все равно: пить или не пить. Все равно все болит, болит невыносимо… Но кто-то хочет, чтобы боль была еще сильнее.
– Если хочешь, оставайся ночевать у меня.
Алексей повернулся и снова взглянул на красный ковер. Ему показалось, что он уже не красный, а синий. И даже не ковер, а плед. Темно-синий, в голубую клетку. А вокруг него – зеленая трава. Задрав голову, он вместо потолка увидел солнечное бездонное небо и медленно плывущие по нему пухлые золотистые облака…
– Пожалуй, я останусь у тебя, – сказал он, чувствуя, что теряет последние душевные силы. – Не знаю, сколько еще потребуется времени, чтобы я вернулся к нормальной жизни, но пока я не готов…
– Оставайся, конечно… – Анна с заботливостью матери обняла его за голову и прижала к груди. – Время все вылечит.
Вадим вернулся за полночь. Валентина, задремав на диване перед телевизором, не сразу услышала звонок. Ночные звонки всегда кажутся тревожными. Вот и на этот раз она сквозь звонки услышала биение своего сердца. Оно казалось оглушительным, бухающим, как если бы сердце было размером с комнату.
– Кто там? – спросила она, подойдя к двери и сквозь «глазок» видя лишь смутный силуэт человека: на лестнице был полумрак. – Кто?
– Валентина, это я, Гарманов. Извини, что не позвонил и не предупредил. Забыл, – признался он.
Она распахнула дверь. Он ее не обманул. Пришел. И она его дождалась, ни разу не ударившись в панику, в страх, в ужас. Вечер прошел на редкость гладко. Видимо, ее увлек фильм, который длился почти три часа.
– Вы будете ужинать?
– Ты, – подсказал он ей.
– Ну хорошо: ты будешь ужинать?
– Нет, спасибо. К тому же, насколько я помню, я уже ужинал.
– Как хочешь… Просто я подумала, что ты был на задании, ловил, наверное, кого-нибудь, устал, проголодался.
– Ты классная девчонка. – Он обнял ее и поцеловал в макушку. – И я ужасно рад тому, что с тобой познакомился. Знаешь, у меня к тебе есть серьезный разговор.