– Это я, Лесков, – за дверью вновь образовалась тишина, вахтерша с трудом соображала, какой такой Лесков, и почему он ее будит во второй половине ночи.
– А-а-а, Лесков, – послышался скрежет отпираемого засова, – проходь.
– Извините, что я вас разбудил, – с этими словами я потопал к себе на пятый этаж.
– Та ничого, я нэ спала.
Войдя тихонько в свою комнату и включив настольную лампу, я окунулся в такую знакомую мне атмосферу. В комнате так же воняло, два соседа-селюка тихонько посапывали (один из них периодически почмокивал во сне), на моей кровати был родной бардак из книг, тетрадей и одежды. Никогда еще я не чувствовал такого радостного состояния от пребывания в общаге, которую еще несколько дней назад так ненавидел. На земле есть места, где намного хуже, чем здесь. Стоит лишь недолго побывать там. И при этом вовсе не обязательно ехать в Сомали или Афганистан.
Очистив кое-как кровать, я лег и стал разгребать свою поклажу. Для начала достал из-за пазухи желтый блокнот и быстро его перелистал. Он пестрел кучей формул, схем, каких-то описаний и терминов с набором этимологических и этнических комментариев, от которых меня тут же потянуло в сон. Решив отложить чтение блокнота на завтра, когда я действительно смогу выспаться и ясно соображать, я взялся за сумочку Алисы.
Помимо косметики, которая, впрочем, мне весьма помогла, – я вспомнил, как применил карандаш для век, – маленького атласа мира и рекламных проспектов, в сумочке оказались ключи от квартиры с биркой «21». Видимо, это был номер квартиры Алисы. И Алиса говорила, что живет с Анилегной на одной площадке. На площадке я заметил только три квартиры, значит, номер квартиры… Я задумался. Номер чьей квартиры? Формально я был в квартире Алисы, но там, кроме этой сумочки и одежды, которая была уже на Анилегне/Алисе, не было ничего, что говорило бы о том, что это жилье именно молодой девушки. Предположим, я был в квартире Анилегны. А потому номер ее квартиры мог быть минимум 19 (двадцать один минус два), максимум «23» (двадцать один плюс два). При этом у меня возникла уверенность, что был я именно в квартире № 23.
На дне сумочки я обнаружил открытку, которую мне показывала Алиса, с изображением девяти белых роз и стихом:
Осталось времени неделя,
И два счастливых дня.
Скиталец будет наказуем,
И ты совсем одна.
Эту открытку получила мама Алисы и вскоре была убита. Я прочел стихотворение еще раз. Мне стало вдруг очень жаль женщину, которую я никогда не знал и не видел и которая уже умерла. Но судьба ее дочери оказалась еще ужасней и трагичней, чем смерть.