Даниэль Деверо посмотрел на стул справа от нее, и Мег бросила ему едва заметную приглашающую улыбку, слегка прищурив глаза, кокетливо играя концами шарфа. Он положил руки на спинку стула, вопросительно глядя на нее:
– Вы позволите, мадам?
– Пожалуйста, месье Деверо, – пробормотала Мег, коснувшись рукой сиденья.
Деверо занял свое место и развернул салфетку. Он немного понизил голос:
– Ваш кузен, кажется, не очень доволен мной. – Он сказал это легко, будто не придавая этому никакого значения.
Мег сделала глоток вина и, промакивая губы салфеткой, пробормотала:
– Боюсь, кузену не нравятся любые мужчины в моем обществе.
– Придержите свой болтливый язык, мадам, – прошипел Козимо.
Мег опустила глаза, как бы смущенная этим резким выговором, и принялась поправлять шарф.
– Позвольте мне, мадам. – Деверо помог ей поправить шарф. – Боюсь, ваш кузен выпил лишнего. Ничем другим нельзя извинить его невежливость.
Она умоляющим жестом поднесла руку к груди, что должно было показать, как неловко она себя чувствует, и одарила Деверо улыбкой снизу:
– Вы слишком добры, месье.
– Вовсе нет, – сказал он. – Вы так очаровательны.
– А теперь, месье, вы мне льстите, – сказала Мег, ее улыбка стала более кокетливой, ресницы затрепетали, она легко шлепнула его по руке.
– Вовсе нет, – повторил Деверо, касаясь ее руки. Козимо сидел в грозном молчании, но на самом деле его восхищал и веселил их шутливый разговор, Мег была хороша. Как раз в меру кокетства и невинности, хотя никто, и, уж конечно, этот Деверо, не поверил в ее невинность ни на мгновение. Но это была часть игры. Мег давала понять собеседнику, что она отнюдь не новичок, если речь идет об обольщении. На каждые три шага вперед она делала один деликатный шаг назад, втягивая его все больше в игру. Действительно, какой мужчина смог бы устоять? По неизвестной причине при этой мысли восхищение и веселье оставили Козимо.
Он с громким стуком швырнул вилку на тарелку и тихо выругался. Потом хрипло протянул:
– Ты становишься слишком фамильярной, кузина. Будет лучше, если ты позаботишься о своей репутации. Мне твои уловки известны, но то, что ты позволяешь себе в кругу семьи, нельзя делать с чужими. Запомни мои слова. – Он уставился на нее презрительно и похотливо.
Мег глазам своим не верила – так изменилось его лицо. Оно утратило твердость, стало мягким, черты лица расплылись. Рот стал слабым, глаза превратились в щелки, казалось, ему трудно держать их открытыми. Она бросила на него взгляд презрительного превосходства и сказала:
– Ты пьян, кузен.
Козимо пробормотал проклятие, а Деверо швырнул свою салфетку на стол и вскочил на ноги: