Орлову показалось, что он ослышался. О каких правах двух вчерашних казаков на русский престол могла идти речь?
-- Права Лизы, - мягко поправил граф Алексей.
-- Какая разница? - Фыркнул Кирилл. - Ты полагаешь, она в 12 лет станет управлять страной? Да она с клавесином пока сладить не может.
-- Я просто хочу, чтоб ты не забывался, - методично пояснил брат. Государыня она, а не мы.
-- Без тебя Лизетта никогда не появилась бы на свет, - хмыкнул гетман. - А без меня, шефа Измайловского полка, не наденет корону. Так что ей придется быть благодарной. Надеюсь, документ вызовет у сенаторов доверие.
-- Полное доверие вызывают только подделки, - кряхтя, граф Алексей поднялся и прошествовал к стене с портретом Елисавет.
Теперь Орлов понял, почему братья устроили свое совещание в детской музыкальной комнате. Дело не в лишних ушах. Здесь хранилось нечто тайное.
Бывший фаворит отодвинул рукой раму. За ней имелась скрытая ниша. Невидимый Алехану замочек щелкнул, и на свет был извлечен железный ящик. Больше всего он напоминал коробку из-под французских леденцов, какими торговали на Невском.
При внимательном рассмотрении ящик и оказался такой коробкой, только очень старой. Цветные картинки на ней облупились, крышка погнулась.
-- Нашел бы ты себе что ли какой-нибудь ларец! - Фыркнул Кирилл. Императорская грамота все-таки. Заслуживает уважения.
-- Поверишь ли, -- граф Алексей вздохнул, -- ценнее этой вещицы у меня ничего нет. - Помню, мы впервые с Лизой поехали кататься, и я купил ей леденцы в подарок. Купил на ее деньги. Но для меня было важно, что купил я. - Граф замолчал, не зная, способен ли брат понять его.
Орлову стало даже жалко этого немолодого усталого человека, счастье которого давно миновалось. Разумовский поставил ящик на стол и снял с него крышку. Там хранились какие-то бумаги, свернутые в трубку и отягощенные круглыми сургучными печатями.
-- Вот, -- он протянул брату одну из них, -- выписка из церковной книги, свидетельствующая о моем браке с Елисавет. А это, -- второй документ перекочевал в руки гетмана, -- грамота о возведении меня в княжеское достоинство Священно Римской Империи. Такова была истинная цена нашего вступления в войну. Елисавет и хотела, чтоб эти бумаги увидели свет, и страшно боялась. Все повторяла: "После моей смерти, после моей смерти". Голос графа задрожал. - Она очень хотела, чтоб у Лизы был достойный отец. Пусть не природный князь, так хоть пожалованный... Никак не могла забыть, как ей кололи глаза происхождением матери.
-- Если б она удосужилась позаботиться о правах дочери сама, -заметил Кирилл, придирчиво просматривая бумаги, -- нам сейчас пришлось бы не в пример легче.