– Как вам показалась моя семья?
– Она напомнила мне мою. Это очень странно, потому что я полагала…
Малколм искоса поглядел на нее и понял, что она хочет, но не решается высказать свое мнение.
– И что же вы полагали?
– Не знаю, имею ли я право высказывать такие вещи.
– Но я хочу услышать ваше мнение, – настаивал Малколм. – Прошу вас, скажите. Обещаю, что не стану придираться к словам.
– А как же ваши едкие замечания вроде недавнего «интересный слог»?
– Вы мне не доверяете?
– Вообще-то, не очень.
Он посмотрел ей прямо в глаза и торжественно произнес:
– Я, Малколм Ульрих Дориан Алан Корнби Макензи из рода Макензи, клянусь кровью своих предков, что не буду придираться к вашим словам! И если я солгу, то пусть гнев великого Тараниса обрушится на меня молнией и низвергнет в Вечную тьму![1]
– Ого! – Джанин была слегка ошарашена. – У вас очень длинное имя, сэр Макензи, – только и смогла выговорить она.
– Теперь вы мне доверяете?
– Вполне. – Она помолчала. – Я просто хотела сказать, что, получив приглашение вашего брата, действительно немного испугалась, потому что думала, что богатые люди… ведут себя несколько не так, как остальные. Я боялась, что они окажутся…
– Снобами?
– Заметьте, не я это сказала, – осторожно произнесла Джанин. – Но, к счастью, мои опасения оказались напрасными, В вашей семье все любят и уважают друг друга. Даже когда вы с Уолтером поддразниваете друг друга, видно, что это всего лишь игра, а в действительности вы испытываете самые настоящие братские чувства.
Вне всякого сомнения, он испытывал гордость за свою семью.
– Материальное положение должно влиять только на внешние факторы. Но не должно сказываться на отношении человека к окружающим.
– Вы правы. Все старались сделать так, чтобы я чувствовала себя как можно свободнее в новой обстановке. Даже Мэрианн вела себя как обыкновенный подросток. Ей хочется быть в центре внимания, она ищет новых ощущений… Хотя от американских подростков она отличается тем, что держит язык за зубами, когда ее об этом просят.
– Это потому что по древнему шотландскому обычаю в противном случае ее могли лишить языка раскаленным мечом.
Джанин с испугом посмотрела на Малколма.
– Вы ведь шутите?
– Шучу.
– Рада слышать, – улыбнулась она. – Но, если серьезно, Мэрианн прекрасно относится к Фиби.
– Да, а Фиби просто обожает мою младшую сестренку.
– Вам повезло, что она занималась с ней, когда очередная няня сбегала.
– Да, наверное, – машинально ответил Малколм, не отреагировав на едкое замечание, так как о чем-то явно задумался. – Но Мэрианн слишком своенравна и упряма. – Прямо как мать Фиби, подумал он, но вслух этого не произнес.