Марк вернулся через минуту. Лицо его было недовольным, заспанным.
– Белла, дорогая, тебе снова это приснилось.
– Нет, Марк. Я отчетливо слышала звонок. И не один.
– Три часа ночи, милая, спи… – Он вернулся под одеяло, ласковым и заботливым движением уложил мою голову к себе на плечо. – Может, в соседней квартире зазвонил телефон, а у тебя слух чуткий, вот ты и услышала… Спи и ничего не бойся. Через неделю у нас такой день… Ты хотя бы рада, что выходишь замуж?
Он старался меня отвлечь. Марк, какой же ты хороший, как же ты хорошо все понимаешь… Вот только почему скрыл от меня, что все те пять месяцев постоянно встречался с Беатрисс и вы думали вместе над тем, как бы вызволить меня?.. И почему после этого ты называешь ее шлюхой, стервой, возражаешь против нашей дружбы и просишь меня, чтобы ее не было на нашей свадьбе? Что это – заговор или стойкие неприязненные отношения людей, связанных чем-то постыдным, грязным? Но ведь Беатрисс же не говорит о тебе плохо. Напротив, она как будто радуется тому, что я выхожу замуж именно за тебя.
– Знаешь, я чего-то боюсь, – призналась я тогда, в ту ночь, когда мне послышался звонок. – Недавно мне приснился сон, будто я прихожу в химчистку, а там прямо посредине приемной стоит такая лохань с черной жижей… И я прошу тетку покрасить мне мое свадебное платье в черный цвет. Марк, ты спишь?
Но он уже спал. Счастливый, спокойный, с бронированным сердцем и непробиваемой кожей носорога…
Нехороший, кошмарный сон. Я еще тогда, во сне, спросила себя, красить мне одно или сразу два моих платья. К чему бы это?
Меня вырвало. Неожиданно. Утром, когда я чистила зубы. Мне вдруг показалось, что паста соленая и отдает селедкой. Меня мутило, а на душе после ночных кошмаров образовалась болезненная пустота. Я знала, что Марк, позавтракав, уедет к себе в адвокатское бюро и что я не увижу его до самого вечера. День в пустой и тихой квартире представлялся мне настоящей пыткой.
Держась за стены, я доползла до кухни. Единственно, от чего меня не тошнило, это запах и вкус кофе.
– Белла, ты бледная. Тебе нездоровится?
Марк даже поднялся мне навстречу. Наверное, я на самом деле выглядела неважно. Марк посмотрел на меня виновато – в последнее время он боролся с моей бессонницей чисто по-мужски, что даже в какой-то мере утомляло меня, но, с другой стороны, я, успокоенная, взмокшая и расслабленная, погружалась в спасительный сон. На этот раз он, видимо, посчитал, что перестарался.
Я протянула к нему руки, чтобы он посмотрел, как они дрожат.
– Да ты ничего не ешь! Кофе – это маловато для завтрака. Поешь яичницу хотя бы…