– Хорошо. Только скажи мне точно, где ты находишься. Я постараюсь приехать как можно быстрее…
Я назвала перекресток и вошла в незнакомый двор. Зеленый, тихий, где за окнами большого старого желтого дома спали мирным сном люди. Они не носились по Москве в поисках мертвых подруг или их призраков. Я села на скамейку и, порывшись в кармане куртки… Вот ведь куртка! Как у фокусника! Хотите – окровавленный нож, а хотите – вот вам красивая такая коробочка с тоненькими легкими дамскими сигаретками. И зажигалка! Сиди себе – кури! И я с наслаждением закурила. Чтобы убить время. Чтобы хоть немного почувствовать себя Беатрисс. Ведь это ее сигареты. Она меня как-то угостила, и я машинально взяла у нее пачку с зажигалкой. Сто лет тому назад. Присвоила. Зачем? Будто знала, что когда-нибудь они мне пригодятся. Но не знала, моя милая Беатрисс, что это будет день твоей смерти…
Марк приехал через час. Для меня он тянулся несколько суток. Я выкурила всю пачку и теперь сидела, думая о том, что я ему скажу, если мы, приехав к Беатрисс рано утром, застанем ее живой и здоровой. Понятное дело, мы ничего ей не скажем, просто заглянули к ней на чашку кофе, поболтать о том о сем… Но поверит ли она этому объяснению? Да и какое тут объяснение, когда его просто-напросто нет. По нашим лицам она догадается, что дело во мне, что это в моей жизни стряслось что-то очень серьезное, что накануне свадьбы расшалились и без того взвинченные до предела нервы. Беатрисс не так глупа, чтобы сделать вид, будто она догадалась о чем-то. Нет. Она будет весела и улыбчива, найдет именно те слова, которые пригодятся мне в моей будущей жизни, я положу их в копилку, чтобы потом, в подобный критический день, когда мне станет и вовсе невмоготу, разбить ее, копилку, вывалить все содержимое и быстро проглотить, как глотают спасительные таблетки, давясь и запивая водой… Руки мои дрожали так, что я, после того как смяла и выбросила в кусты пачку от сигарет, поспешила спрятать их за спину, словно жители этого тихого дома, напротив которого я сидела на скамейке, могли заметить мою дрожь, мою болезнь.
Марк, увидев меня и бросившись ко мне, сказал, что едва разыскал этот дом. Я заплакала у него на груди. Мне было совсем худо.
– Ну, что с тобой? Как ты здесь оказалась?
– Марк, прошу тебя, позвони Беатрисс, может, она жива и мне все это приснилось?
– Белла, но так рано она никогда не встает, мы только разбудим ее…
– С каких это пор, Марк, тебе жалко Беатрисс? Ты волнуешься о том, что разбудишь ее, больше, чем о том, что твоя невеста потихоньку… Вернее, нет, со скоростью света сходит с ума?! Ты только посмотри на меня, на мое лицо, на мои глаза, руки. Разве ты не видишь, что мне совсем худо?