– Спасибо, святой отец, – ответила она. – Я непременно переговорю об этом с Майклом и мужем.
Священник улыбнулся, но, как, и яснее, чем Джонни, почувствовал, что она не заинтересовалась его предложением.
А Джонни не терпелось рассказать об этом разговоре Мики. Он нашел приятеля в туалете на втором этаже, которым никто не пользовался.
– Нельзя, чтобы тебя застукали, пока ты блюешь, – заявил Мики в первый день их работы, когда они искали место, где бы Джонни мог спокойно вывернуть нутро наизнанку.
Мики наклонился над унитазом, но его потуги ничем не увенчались. Он давился, но ничего не выходило.
– Случилось нечто ужасное, – начал Джонни. Но Мики не был расположен к шарадам. Его одолевала головная боль, и он из последних сил цеплялся за жизнь.
– Что такое?
– Отец Берк только что сказал твоей матери, будто из тебя может получиться хороший священник. Попросил переговорить с тобой, и она ответила, что так и поступит. И с твоим отцом тоже. – Несмотря на муки, Мики прыснул, хотя от унитаза не оторвался. Его рассмешило не то, что сказал товарищ, а как он это сказал. Словно родители могли запаковать его в сумку и отдать приходскому пастырю.
– Что тут смешного? – удивился Джонни, немного разозлившись, что новость расстроила Мики меньше, чем его самого.
– Мать просто была вежливой. Она не станет говорить ни со мной, ни с отцом. Не бери в голову.
Джонни немного обескуражила реакция приятеля, но он продолжал:
– Он назвал тебя «мэр Лексингтон-авеню».
– Кто?
– Отец Берк. Сказал, что ты знаешь людей больше, чем он, хотя кафедра проповедника у него.
– Мне понравилось, – улыбнулся Мики. – Хорошее прозвище для тебя.
– Почему для меня? Он не обо мне говорил, а о тебе.
– Какая разница, что говорил он? Мэр Лексингтон-авеню – ты. Ты знаешь людей не меньше меня. Кроме того, мэр должен быть умным и уметь устраивать дела. Точно твой портрет. На тебя смотрят и понимают, что в тебе есть нечто такое, чего нет в других.
– Ты серьезно? – переспросил Джонни.
– Угу. Поэтому прозвище «мэр Лексингтон-авеню» тебе очень подходит. Готов предсказать: наступит день, и ты совершишь нечто великое – из разряда того, что делают мэры. Не знаю, что именно будет, но это будет касаться нас двоих. А когда все кончится – потому что ты завершишь то, что начал, – вспомни этот день и то, что я сказал.
– Перестань, Мики, ты меня пугаешь своей колдовской дребеденью. Давай лучше забудем, что сказал отец Берк.
– Нет, обещай, что запомнишь.
– Да ну его…
– Пообещай.
– Хорошо, обещаю.
– Вот так-то лучше. А отец Берк, если бы знал другую половину известных нам людей, придумал бы другое прозвище для нас обоих.