Никому не хотелось сходить с ума в многократных скачках, но сканеры, засланные в глубь сектора не нашли «областей подозрения» — возможных врат. Нам не повезло во всём — нас выбросило не просто в неизведанный сектор, а в бедный на врата неизведанный сектор.
Скачок в «нестабильные» врата и… чуда не случилось — пусто. За день проделали четырнадцать скачков, и нас выбросило в новый сектор, перерыв на сон и сканирование. И все по новой. Самарский не просыхал, Зайнов и Викен ушли в вирты, я же чередовал оба способа переключиться и снять напряжение после прыжков с частотой раз в сорок — сорок пять минут.
И так девять суток… Девять неизведанных секторов.
В конце девятого заторможенный офицер смены скептически рассматривал показания одного из внешних сканеров.
— Есть подозрение на след инфо-эфира, — все же выдал он.
— Остаемся до выяснения, — принял решение капитан.
Все тихо порадовались отсрочке дальнейших прыжков.
Это оказался действительно след инфо-эфира и мы пошли по нему на буй. Вышли к вратам. Стабильным.
Они вывели нас на дальнюю окраину Хинской империи, это были фактически ничейные сектора-пустышки, но их обнаружили хины, они же и предъявили на них права.
Мы были спасены. Капитан и я приняли решение пробираться домой, минуя «обжитые» сектора. Конвенция конвенцией, но без крайней необходимости незачем Представителю Президента наносить несанкционированный визит в условно-дружественное полипланетарное государство. Постаравшись подобрать наименее «вратный» переход мы двинулись в путь.
Первые четыре дня, за которые мы миновали два сектора, все было замечательно. А на пятый… Нас обнаружил тяжелый «десантовоз» и, несмотря на наши заявления и напоминания о Конвенции, взял нас на мушку. А после и на абордаж.
Пришлось сдаться. Наш корабль класса «Сокол» не смог бы ничего противопоставить десантовозу с тяжелыми пушками, разве что «прикрыться и удирать», но удирать нам сейчас было некуда — в оба конца пути лежали хинские сектора. Пока капитан тянул время переговорами, я успел надеть наномаску и уничтожить всё, что могло выдать во мне Представителя.
С маской надел уже привычную личину молодого подполковника, не ахти какой политической фигуры. Заложник… ну уж точно менее ценный, чем Представитель. Да и какую провокацию можно устроить с юнцом из золотой молодежи? А вот заполучив Представителя можно запросто развязать войну.
Так что с хинами общался уже подполковник Щедрин.
Хины действовали очень жестко, но пока в открытую силы не применяли, никому не были нанесены увечья, никто не был убит. Но лишь потому, что нашим был отдан приказ — не сопротивляться. Если бы мы попытались «взбрыкнуть», то хины сбросили маску и тогда… Нам же было бы хуже. Ситуация была из ряда: лучше худой мир, чем большая война, ведь победителями из нее мы бы не вышли.