Нвеке лежала на широкой кровати Исаака и Энинву. Она все еще не приходила в себя, и только время от времени вздрагивала. Энинву сказала, что здесь ей будет удобней ухаживать за дочерью, чем если перенести ее на одну из детских кроватей в альковах детских комнат. Забыв даже о присутствии Доро, Энинву раздела дочь и вытащила заколки из ее волос. Казалось, сейчас девушка выглядела еще меньше, чем обычно. Она почти терялась в глубине мягкой пуховой перины и напоминала маленького ребенка. Доро на какое-то мгновение почувствовал тревогу, а может быть и страх за нее. Он припомнил, как она смеялась всего лишь несколько минут назад, и хотел знать, услышит ли он еще хоть раз ее смех.
— Это переходный процесс, — сказала ему Энинву, и в ее голосе не прозвучало никаких эмоций.
Доро взглянул на нее. Она стояла возле кровати, измученная и озабоченная. Ее прежняя враждебность отступила куда-то в сторону, но только лишь на время. Доро слишком хорошо знал ее, чтобы полагать, что она может все забыть.
— Ты уверена? — спросил он. — Ведь ей и раньше случалось выходить из подобных ситуаций, разве не так?
— Да, но на этот раз все подошло слишком близко к перелому. Я знаю это.
Мысленно он согласился — пожалуй, она была права. Сейчас он отчетливо ощущал присутствие девочки. Если бы его тело было меньшей комплекции, или было бы чересчур изношено, он не отважился бы оставаться так близко от нее.
— Ты останешься? — спросила Энинву, словно прислушиваясь к собственным мыслям.
— Ненадолго.
— Почему? Раньше, когда у моих детей случались перемены, ты никогда не оставался здесь.
— Этот случай особый.
— Я это уже заметила. — Она бросила в его сторону ядовитый взгляд. — Но почему, Доро?
Он не стал притворяться, что не понял вопроса.
— А ты знаешь, что именно она воспринимала? Какие мысли она могла вобрать в себя?
— Она рассказывала мне о мужчине, которого истязали прошлой ночью.
— Я имею в виду не это. Она воспринимает мысли и ощущения людей, когда те занимаются любовью, и воспринимает их очень часто.
— И ты решил, что этого недостаточно для незамужней девушки!
— Ей уже восемнадцать лет. И, следовательно, уже недостаточно.
Нвеке издала слабый звук, будто ей приснился плохой сон. Да, без сомнений, это было именно так. Самый худший из снов. И она не могла проснуться, пока он полностью не закончится.