Энинву повела его хорошо знакомыми ей тропинками — по земле, которая была ей известна благодаря тому, что либо она сама здесь уже когда-то жила, либо здесь теперь жили ее дочери. В какой-то момент во время их путешествия она рассказала ему об одной из дочерей, которая вышла замуж за красивого, сильного, но ленивого молодого человека, а потом сбежала от него к менее представительному мужчине, но достаточно честолюбивому. Он слушал ее некоторое время, а затем спросил:
— А сколько твоих детей дожили до зрелого возраста, Энинву?
— Все до единого, — с чувством гордости ответила она. — Все они были сильными и здоровыми, и у них не было никаких природных недостатков.
К детям с природными недостатками относились близнецы, а также дети, родившиеся ногами вперед, родившиеся с зубами или с другими отклонениями. Такие дети обычно выбрасывались. Доро сталкивался с подобными обычаями и у самых лучших своих производителей — по той или иной причине они убивали младенцев.
— У тебя было сорок семь детей, — сказал он с недоверием, — и все из них выжили и были вполне совершенными людьми?
— По крайней мере, совершенными телом. Все они выжили.
— Наверняка это дети моих людей! Вполне возможно, некоторые из них или их потомки в конце концов присоединятся к нам.
Энинву остановилась так неожиданно, что он едва не налетел на нее.
— Ты не должен трогать моих детей, — тихо сказала она.
Он взглянул на нее сверху вниз — она все еще не решалась стать выше ростом, хотя и говорила ему, что может это сделать, — и попытался сдержать неожиданно подступившее раздражение. Она пыталась разговаривать с ним так, будто он был одним из ее детей. Она все еще не осознала его силы!
— Я здесь, — сказала она все тем же тихим голосом. — И ты уже имеешь меня.
— Действительно?
— Столько, сколько мог бы любой другой мужчина.
Эти слова остановили его. Ее голос не изменился, но он сразу понял, что именно она не сказала ему: она не признавала того, что стала его собственностью. Она заявила, что он может рассчитывать только на какую-то очень маленькую часть ее, которую она предоставляла своим мужчинам. Она не привыкла к мужчинам, которые требовали большего. Хотя она и вышла из общества, где жены в буквальном смысле принадлежали своим мужьям, она обладала слишком большой силой. Эта сила сделала ее независимой, приучила быть всегда самой собой. Она все еще не поняла, что потеряла эту независимость, когда ушла от своих людей вместе с ним.
— Идем, идем, — настаивал он.
Но она не двинулась с места.
— Ты должен что-то ответить мне, — сказала она.