Лучших способов он не знает. Следовательно, учитель, не щадя сил, должен объяснить ему, что гораздо эффективней скрученная газета, скрепленная чем-нибудь клейким.
Больно думать, что хитроумный злодей проявляется только с девицами. С представителями своего пола он прост и прям. Дайте ему баронета, и он его тут же заколет. А вот чтобы убить девицу, он подвешивает змей на люстры или заводит граммофон и подкладывает бомбы, которые откликаются только на верхнее «до».
Я знавал злодея, который посадил героиню на бочонок с порохом и стал ждать, пока в него ударит молния. Ну, что это, честное слово!
Надо бы запомнить, что золотоволосых девиц лучше и проще всего стукнуть по золотоволосой макушке. Совать тарантула в сумочку или подмешивать в помаду малоизвестный яд — просто бессмысленно, одна морока. Пусть они усвоят эту нехитрую истину, и посмотрим, что будет.
Но даже если мы предположим, что когда-то удастся изгнать девиц, значит ли это, что наступит тысячелетнее царство? Навряд ли. Средний роман этого рода достаточно плох и без них.
Конечно, исключения есть. Хороша Дороти Сэйерс. Хороши Антони Беркли, Филип Макдоналд,[119] Агата Кристи. Старый добрый Оппенгейм тоже ничего. У Эдгара Уоллеса девятьсот книг из каждой тысячи стоят своих денег. А вот другие…
Обычный человек, видимо, не понимает, как трудно писать хорошо в этом жанре. Не понимает он и того, что если детектив написан плохо, он ужасен. Если бы у меня был сын, собирающийся их писать (научившись держать в руке перо, он бы непременно об этом подумал), я бы отвел его в сторонку и попытался ознакомить с грозящими ему трудностями.
— Джеймс (или Джон), — сказал бы я, — подумай хорошенько! Время еще есть. Пиши о нечастных браках и внебрачных связях в интеллигентной среде. Говоришь, все обдумал? Пришла пора узнать правду жизни. Открою тебе, что в писании детективов есть загвоздка, и не очень приятная. Над каждым «Делом» витает тень читателя, который говорит, зевая: «Ну и что?» Ты сообщаешь ему, что сэра Грегори Булстрода убили в его библиотеке. «Да-а?» — равнодушно, даже устало откликается он. Дело в том, что он знает сотни, нет — тысячи библиотек с трупами самых разных типов — простыми, тощими, средними. Библиотека есть — значит, жди трупа.
Немного опешив, вы прибавляете, что окна и двери заперты.
— Ах, всегда они заперты! — говорит он.
— Подозреваемых — с полдюжины.
— Но убил-то один? — парирует он.
Видите, как сложно? Поле подозрений невелико. Читатель знает, что герой или героиня совершить убийство не могут. Практически он уверен, что не совершил его и Реджи Бэнкс, персонаж комический, ибо малейший след юмора автоматически исключает из числа подозреваемых. Не совершил и дядя Джо, поскольку он любит собак. О нервных гувернантках и мрачных дворецких нечего и думать, так как они с самого начала ведут себя подозрительно.