— Спокойной ночи, — сказал он, уходя. Огастес тем временем сокрушался.
— Что ж это я, а? — сетовал он. — Много кому я дал бы в глаз, но не мистеру Кардинелу. Я его очень уважаю.
Терри кинулась на него, как самка леопарда.
— Вы его убить могли!
— Ну уж, дорогуша! — возразил он. — Одно дело — убить, другое — заехать в глаз. А что вы орете, это хорошо. Значит, как говорится, в сердце проснулась любовь.
Негодование исчезло. Чувство юмора у Терри надолго не засыпало.
— Вы так считаете, мистер Ворр?
— А то! Зря силы тратите, как этот, фараон. Помните, жабы у них расплодились, а он и ожесточись? Эй, пить больше нечего!
— Какая жалость!
— Мята, — констатировал Ворр. — Вас и на свете не было, а мой дядя Фред, помнится…
— И я помню, вы рассказывали.
— Вон как? Так о чем мы говорили?
— О жабах.
— Это я так, к слову. А говорили мы об, эт-та, ожесточении сердец. Значит, проснулась любовь. Самое время пойти к мистеру Кардинелу. Обнимете-поцелуете…
— Да?
— А то как же! Он вас, что называется, любит.
— Он вам говорил? Ах, забыла, вы же прочитали письмо.
— Ну! На столе лежало.
— Вы всегда читаете чужие письма?
— Могу, так читаю. Интер-ресно, как люди живут, а уж мистер Кардинел — и подавно. Всем хорош. В Америке сказали бы — туз.
— Вам нравится Америка?
— Да ничего. Хаш с кукурузой ели?
— Нет, не доводилось.
— Будете там, поешьте. И вафли у них — ого!
— Расскажите мне про вафли.
— Прям сейчас! Я вам про мистера Кардинела скажу. Одно слово, туз.
— Вы часто видите тузов? Огастес молчал, он был в трансе.
— А рыба печеная? — проговорил он наконец. — А курица по-мэрилендски? А пирог с клубникой?
— Я вижу, вы любите поесть.
— Это да. И мистера Кардинела люблю. Вот с кого Стэнвуду пример брать. С ним хлопот не оберешься. Уж как я за ним смотрел, а что толку? Пьет как не знаю кто, и еще дворецких всяких слушает. Росситер он, это надо же!
— Не знала, что Стэнвуд пьет.
— Сосет, как насос, дорогуша. Прямо, эт-та, жаждущий цветок. То ли дело мистер Кардинел! Посадите его в погреб, он выйдет — ни в одном глазу. И такая пигалица выйти за него не желает!
— Вы грубоваты, мистер Ворр.
— Для вашего блага, дорогуша.
— А! Ну, тогда простите.
— Ничего, ничего. Значит, выходите, не прогадаете. Положение занимает.
— Вроде бы да.
— Веселый такой.
— Да, веселый.
— Играет на укулеле.
— Просто идеал.
— И кошку-собачку не обидит. Как сейчас помню, подобрал он песика, грязный такой, мокрый — и отнес к нам. Прямо Авраам, одно слово. — Огастес утер слезу. — Она тоже собачек любила. Ладно, так вы к нему пойдите и, эт-та, скажите: «Да».
— Не стоит, мистер Ворр.