– Земцова! – Надя, едва увидев стоящую у окна Юлю, бросилась к ней, чуть не опрокинув на ходу большую напольную вазу с цветами, и обняла ее: – Неужели это ты? В Париже? Но как же ты здесь оказалась?
– Так же, как ты: прилетела самолетом, – растерянно ответила Юля и почувствовала, как на глаза ее наворачиваются слезы. – Надя, ты прекрасно выглядишь… Извини, что пришлось придумать несуществующего врача…
– Да брось… Главное, что Володя услышал твою фамилию, а этого мне было вполне достаточно, чтобы все понять. Как же я рада тебя видеть…
У нее была аккуратная мальчишеская стрижка, с которой Надя выглядела моложе и привлекательнее. Что-то дерзкое и насмешливое читалось во всем ее облике, однако все облагораживала своей плавностью и женственностью беременность. Сын или дочка Крымова, уже скоро-скоро родившись, откроет свои ярко-голубые глаза, и первое, что увидит осознанно, это лица родителей и парижское небо над головой.
Привезли ужин, и, пока официант сервировал стол, а Берестов с Лешевичем беседовали ни о чем, сидя на диване, Юля с Надей удалились в спальню, чтобы задать друг другу наиболее важные вопросы.
Плотно прикрыв дверь, Юля спросила первой:
– Где он?
Надя растерянно улыбнулась и заозиралась по сторонам, словно надеясь увидеть кого-то, кто бы мог ей подсказать ответ на этот, оказавшийся весьма сложным для нее, вопрос.
– Ты, конечно же, о Женьке? Я не знаю, где он. И не пытай. Мы с ним разбежались. Мне надоело заставать его с чужими бабами…
– Что значит «с чужими»?
– Вот ты, к примеру, СВОЯ, – и Надя в упор посмотрела ей в глаза. – Неужели не понятно? Если бы я застукала вас, это еще куда ни шло, потому что я знаю, как вы сохнете друг по другу, а уж когда в мою жизнь, а точнее, в мою интимную жизнь, вмешивается какая-то дура, у которой явно не все дома, вот тогда уже терпение кончается…
– Он изменил тебе?
– Да он изменял мне с той самой минуты, как только мы с ним сблизились еще там, в агентстве… Ты же знаешь, это было задолго до твоего появления там. Ты забрала его у меня, ты поступила жестоко, но я тебе это уже простила. Я ведь понимаю, что происходит со всеми женщинами, которым этот самец Крымов дает малейший повод…
– Надя, что ты такое говоришь? Разве можно так зло упоминать имя твоего мужа и отца твоего пока еще не родившегося ребенка? Ты сбрендила, моя дорогая… Возьми себя в руки. К тому же ты все прекрасно знала, когда выходила за него… Но я сейчас не о том. В любую минуту нас позовут к столу, а ты не сказала мне, что произошло у вас в С., в какую историю вляпался Женя и, главное, кто сжег наше агентство?