"…Шампанское я уже взял»… «Вы должны мне пообещать, что будете один»… «Бабник, но говорят, что красивый мужик…»
Зачем она идет в его мастерскую? И как же это надо раскиснуть и расслабиться, чтобы согласиться пойти на встречу с местным Казановой?
Однако ровно в девять она, нерешительная и скованная, стояла перед дверью фотоателье и в какой-то прострации рассматривала дурацкую витрину (выставленные напоказ фотопортреты белозубых блондинок а-ля Мерилин, толстощеких, с умильными рожицами годовалых детей, прыщавых девочек-подростков со струящимся из наивных глаз романтическим тошнотворным бредом)… Потом все же взялась за ручку и попыталась открыть. Дверь оказалась запертой. Пришлось постучать, и почти тотчас на пороге появился Аркадий. С блестящими, влажными, полными желания глазами, он по-мальчишески дерзко поймал Юлю за руку и почти втащил ее в мастерскую, проворно, по привычке заперев за собой дверь на засов.
– Ну наконец-то. – И он, запрокинув ей голову, поцеловал ее долгим, страстным поцелуем, словно считая, что уже сам ее приход в столь позднее время дает ему право пользоваться ее губами, если не всем телом сразу, вот так запросто и хищнически.
Когда он отпустил ее, Юля расхохоталась. Нервно. Немного зло.
– Послушайте, да вы профессионал. Меня так долго еще никто не целовал. И где этому учат?
– Вы шутите… Это еще не класс… Хотя я мог бы вам рассказать, кто меня научил так крепко и долго целоваться. Но для этого, согласитесь, нужен подходящий момент…
Он провел ее в ту же студию (нелепую, заставленную смешными предметами, составляющими суть постсоветского фотодизайна, убогого и дешевого, где уже стоял маленький, с облупленной столешницей столик, накрытый на двоих) и открыл бутылку шампанского. «Как же все просто, – подумала она, – позвонил, пригласил, напоил, сейчас уложит в постель…»
– Послушайте, Аркадий, я хочу извиниться перед вами… Я не должна была приходить сюда и обнадеживать вас. Признаюсь, я пришла, чтобы побольше выведать о Марине; да, это некрасиво, это по-свински, но я не собираюсь пить с вами шампанское и разговаривать о том, кто научил вас так хорошо целоваться. И этот поцелуй, как вы сами понимаете, совершенно ничего не значит. Просто у меня сейчас не самое лучшее время…
И когда он снова обнял ее и поцеловал, Юля спустя какое-то время, чуть не задохнувшись, отпрянула от него, ей было уже трудно что-либо понять в своих ощущениях. Физическое влечение к этому фотографу, чье присутствие распаляло ее помимо воли, доставляло кроме болезненного и жгучего наслаждения, грозившего выплеснуться желанием отдаться ему прямо в этой студии, еще и досаду. Надо было срочно что-то предпринимать, чтобы не доводить это спонтанное и глупое свидание до более серьезных последствий.