– Как вас зовут? – спросила Юля.
– Наташа. Зима Наталья Сергеевна.
– Зима?
– Да, у меня такая холодная фамилия… Так вы придете сюда к семи или мне куда-нибудь подойти?
– Я приду сюда, в библиотеку.
Юля вышла на улицу с тяжелым чувством безысходности, словно сокращение ожидало ее саму, а не девушку с ледяной и морозной фамилией Зима. Как это, должно быть, страшно: оказаться на улице и не иметь средств к существованию.
И еще: что такого интересного могла рассказать ей Наташа, о чем не могла говорить в библиотеке? Одноклассницы. Это интересно…
* * *
Петр Александрович Тимофеев жарил рыбу, когда в его дверь позвонили. Выключив огонь под сковородой, он пошел открывать.
– Это хорошо, что вы предупредили о своем визите, – сказал он вошедшей Юле, помогая ей раздеться в прихожей, и тут же торопливо, хотя и весьма предупредительно, с извинениями принялся расстилать у нее под ногами мокрую тряпку: – Вы можете не разуваться, только, если вас не затруднит, конечно, слегка вытрите подошвы… Спасибо. Знаете ли, я живу один, приходится все делать самому…
– А Александра Ивановна?
– Вы шутите! Да разве я позволю ей мыть здесь полы? Вот что-нибудь приготовить – это пожалуйста, а так – нет… У меня была домработница, очень милая девушка, но оказалась нечиста на руку… У нас с ней вышел конфликт, она упрекнула меня в том, что я ей мало плачу, но я платил ей ровно столько, сколько она запросила сама, а уговор, сами знаете, дороже денег…
Юля подумала о том, что не будь Тимофеев так худощав, а следовательно, легок на подъем, навряд ли он сам мыл бы себе полы. Обычно мужчины к пятидесяти-шестидесяти полнеют и превращаются в эдаких ленивых любителей выпить и поспать. Петр Александрович, очевидно, был не из их числа. Подвижный, веселый человек, он напоминал папу Карло с добрыми глазами и седыми длинными прямыми волосами, прикрывавшими уши и делавшими его совсем уж трогательным сказочным персонажем или артистом. К тому же он был одет в яркую клетчатую рубашку и бежевые домашние теплые брюки, а уж его тапки, вырезанные из толстого войлока, прошитые суровой нитью, явно самодельные, и вовсе вызвали у Юли чувство умиления…
– Проходите, пожалуйста, вот сюда, в гостиную. Чай я уже заварил…
– От чая не откажусь, но вообще-то у меня не так много времени… – И, не дав ему опомниться, Юля тотчас приступила к делу: – Петр Александрович, что вы можете рассказать о Марине? Взгляд, так сказать, со стороны.
Тимофеев, который знал, что визит Земцовой связан с убийством Марины, все равно не успел психологически подготовиться к разговору, а потому, тотчас забыв о чае, сел, а точнее, рухнул, где стоял, на диван и, сцепив в нервном движении длинные костлявые пальцы, опустил голову. Он волновался.