– Тебя сегодня никто не беспокоил? Не насиловал?
– Если честно, то я бы рада, чтобы меня изнасиловали, но никто не пришел…
– Послушай, а может, никого и не было? Вот ты рассказала про желтый ковер, а ведь нет даже двери в подвал, где он должен был находиться…
– Я что-то спутала, возможно, но ковер был и кровь на нем – тоже.
– Мне никто не звонил?
– Звонил. Мужчина. Он оставил свой телефон.
– Португалов?
– Нет, другой, какой-то старый, я определила по голосу.
– И все?
– Нет, еще звонил какой-то Чайкин и просил, чтобы ты перезвонила ему. Вот теперь все… Ты будешь соус? Правда, сливки свернулись, но он все равно вкусный, я ела…
Юля от соуса отказалась. А по телефону позвонила тотчас же.
Мужской голос ответил:
– Слушаю.
– Это я вас слушаю. Вы звонили сегодня… – и она назвала домашний телефон Аперманис.
– Да, это вы? У вас очень приятный голос. Куда я могу за вами приехать?
Юля почувствовала, как где-то внутри ее что-то задрожало: не то от страха, не то от возбуждения. Ведь ее «сняли». По фотографии. На нее клюнули, и теперь кто-то, возможно даже обладатель этого приятного баритона, хочет переспать с ней.
– На улицу Пушкина.
– Через полчаса, а лучше минут через сорок вас устроит? – Времени у нее было в обрез, ведь на семь была назначена встреча у библиотеки с Зимой.
– Вполне.
Она вернулась за стол, но есть не смогла.
– Рита, мне нужно срочно привести себя в порядок. Можно, я снова одолжу у тебя твое платье? Опять забыла заехать в магазин.
– Конечно! А меня с собой не хочешь взять? Познакомила бы с каким-нибудь мужчиной.
– Тебе мужчина сейчас не нужен. Если по-честному, то тебе нужен врач.
Она позвонила Чайкину, но трубку так никто и не взял. Полчаса пролетели незаметно. Юля приняла душ, уложила феном волосы, подкрасилась, надела Ритино платье, надушилась ее духами и, словно превратившись на время в совершенно другую, раскованную и рисковую женщину, способную отдаться первому встречному за деньги, вышла из дома.
Ей вдруг показалось, что и не было тех страшных и тягостных дней бездействия и одиночества, которые разлучили ее с Крымовым и работой. Холодок в груди, учащенное дыхание – свидетельство того, что она волнуется перед своим очередным делом, все это, вместе взятое, нравилось ей и напоминало о той, НАСТОЯЩЕЙ жизни. Харыбин! И откуда он только взялся?!
Вспомнив о нем, о его ненавязчивых уроках, когда он с высоты своего положения учил ее быть предельно внимательной, осторожной и во всем полагаться на трезвый расчет и логику, Юля вдруг подумала, а не подождать ли вон там, за углом дома: вдруг за ней следом, как в прошлый раз, когда она отправлялась на свидание, выйдет дуреха-Аперманис, чтобы проследить за ней? То-то будет смеху! Тем более что время еще есть!