Когда он ввязался в это дело, ему и в голову не пришло, что когда-нибудь его храбрость и отчаянность будут оценены в таком масштабе. Ведь он действовал исключительно ради любви, любви неразделенной, жертвенной и печальной.
Хлоя оставила его сидящим в кресле с толстым иллюстрированным журналом в руках, словно понимая, что ему хочется побыть одному и предаться размышлениям (на самом деле она просто отправилась к себе домой, чтобы приготовить ужин одинокому, как и она сама, брату, зарабатывавшему себе на жизнь ловлей рыбы и посменным дежурством на местной электростанции). Борис слышал, как за ней захлопнулась дверь, и усмехнулся собственным мыслям: словно вот только теперь, когда он был в доме совершенно один, он и мог позволить себе подумать о Рите… Точнее, о той удивительной женщине, которая назвалась Ритой… Словно присутствие Хлои мешало ему вспомнить все то, что ему случилось пережить тем кошмарным днем, когда в его квартире раздался звонок…
Он поставил большую желтую лейку, которой поливал свои цветы, на стол, пожал плечами, недоумевая, кто бы это мог быть, поскольку он в этот вечер никого не ждал, да и вообще гостей в его доме можно было встретить крайне редко, и пошел открывать. И был крайне удивлен и обрадован, когда увидел на пороге Ирину Бантышеву, обожаемую им и любимую женщину. Она была бледна, глаза же ее горели, блестели, как мокрые черные сливы.
– Боря, мне надо с тобой поговорить…
Он молча распахнул дверь, так, что та ударилась о стену. Он готов был расширить стены квартиры, даже дома, чтобы только она вошла к нему и осталась – навсегда… Он сходил с ума по ней, постоянно думал только о ней, мечтал, видел ее в своих снах, и все ждал, что вот когда-нибудь она придет и скажет: «Все, Боря, терпение мое кончилось, я не могу больше жить с Бантышевым, я ненавижу его, я поняла, что люблю только тебя…»
– Все, Боря, терпение мое кончилось… – услышал он… и не поверил своим ушам.
– Ирина?..
– Подожди, сначала крепко запрись на все замки, то, что я собираюсь тебе сказать, крайне важно…
Она всегда интриговала его, то в шутку, то просто чтобы позлить, покуражиться, но всегда оставляла, как он считал, какой-то процент надежды. Он не понимал, что мешает им стать любовниками, не понимал и не хотел понимать…
– У тебя есть водка или коньяк, или что-нибудь крепкое, тяжелое, чтобы мозги отключились? Или нет, я не то говорю, наоборот, я хочу, чтобы мозги работали яснее ясного…
Она была так прекрасна в тот вечер! На ней были простые джинсы и зеленая кофточка на пуговицах, такая тонкая, словно она была в одном белье. И Желтухин, разглядывая ее, никак не мог сосредоточиться…