– Я не уверен в этом…
– Это еще почему?
– Я не хотел тебе говорить, но, по слухам, твой муж работал на губернатора Володарского… Тебе об этом что-нибудь известно?
– Макс работал на Петра Филипповича? Я впервые об этом слышу.
– Якобы твой муж помогал ему переправлять деньги в Швейцарию.
– Это было бы прекрасно. Во всяком случае, это многое бы объясняло. Деньги, например…
– Вот ты и начинаешь просыпаться.
– Вы хотите сказать, что это сам Володарский помог Максу отправиться на тот свет? Потому что тот слишком много знал?
– Может быть, и так. Это все слухи. И мне понадобится много времени, чтобы проверить их.
– Слишком уж просто. Проще даже, чем месть клиента.
– Все крупные преступления весьма просты в своем принципе. Ведь речь идет об огромных суммах, а это может быть связано либо с такими аферами, как губернаторские, либо с бриллиантами или золотом, либо с антиквариатом (но это слишком хлопотно), либо…
– … знаю, с наркотиками.
– Правильно.
– А как же сильные чувства, такие, как страх, ревность, месть?..
– Про месть мы уже говорили. Ему могли действительно отомстить клиенты, которым он пообещал, предположим, свободу, но сам своих обязательств не выполнил, а человека посадили в тюрьму или же дали ему большой срок. Вместо обещанного маленького. Что касается страха… то здесь надо подумать. И если говорить о ревности, то речь, очевидно, идет о тебе самой? Это не ты, случаем, заложила бомбу в машину, а потом отправила туда Макса?
– Нет, это не я. Даже если бы я узнала о том, что он изменяет мне, я все равно не стала бы убивать его. Таких, как Макс, – единицы.
– Что ты имеешь в виду?
– Все.
– Ты себя нормально чувствуешь?
– Не знаю. Мне как будто бы хочется спать, но почему-то не засыпаю. Кстати, я вспомнила, что забыла купить пижаму.
Григорий Александрович встал с дивана, на котором сидел рядом с Беллой, отошел чуть в сторону и залюбовался. Она сложилась почти пополам, поджав ноги и едва не касаясь острыми коленками подбородка. Волосы ее слегка растрепались и влажными завитками прилипли к виску. Кончик маленького аккуратного носа порозовел, а под глазами цвета изумрудов залегли сиреневые круги. Она была так нежна, так беззащитна, что он едва сдерживался, чтобы не вернуться к ней.
– Ой, вот только не надо смотреть на меня так!.. Вы прямо раздеваете меня своими бесстыжими глазами. – Но она говорила это не зло, а скорее иронично и даже как-то по-доброму, словно мягко журила его за вспыхнувшие в нем желания. – Сколько вам лет?
– Сорок пять. Много?
– Если честно, то я совершенно не умею определять возраст мужчин. Но когда я увидела вас впервые, то подумала, что вы годитесь мне в дедушки.