– Оля, видела девушку в белой куртке? Она только что была в приемной.
– Мельком, Владимир Борисович. Она назвалась сестрой вашей бывшей жены.
– Слушай меня внимательно и не говори, что не слышала.
Он попросил ее передать пакет с деньгами Алевтине.
– Я буду поблизости, в машине. Сунешь пакет и уйдешь. Все. Ты лицо ее запомнила?
– Нет. Понимаете, в приемной вас дожидались клиенты, я готовила им кофе. Она как-то так быстро проскочила… Я же заглянула к вам, хотела ее остановить, но вы сказали, что все в порядке…
– Ладно. Думаю, что мы вдвоем узнаем ее хотя бы по одежде. Белая куртка, красный берет или шапка, красный шарф.
– А может, поедете сами? Ведь сумма-то немаленькая. Да и ваше присутствие, быть может, поможет вашей Маше…
– И что? Ты подумала, что будет со мной, если окажется, что я опоздал? Что ее дни сочтены? Как я буду жить после того, как ее не станет?
– Вы боитесь…
– Боюсь. Хочется спокойной жизни. Я развожусь с Катей, у меня и так голова идет кругом… Оля, ты поняла?
– Поняла, Владимир Борисович, – секретарша Оля, крепкая высокая женщина в тесном костюме, разве что не щелкнула каблуками. – Сделаю все, как вы сказали. Передам ей пакет – и все. Только не переживайте.
– Главное – быстро уйти. Чтобы она и дальше не принялась давить на жалость. Она ведь тоже может предложить мне поехать вместе с ней…
Ему вдруг стало стыдно перед Ольгой за свою слабость. Он свернул разговор и попросил ее принести ему кофе.
А вечером они приехали к памятнику около семи, увидели стоявшую и притоптывавшую на снегу Алевтину. Ольга взяла пакет и быстрой, решительной походкой направилась к ней (Чагин наблюдал за ней из окна своей машины), сунула ей в руки пакет (близорукому Чагину показалось, что Алевтина развела руками, словно в удивлении, лица-то он не видел, но ее движения и какой-то порыв, словно она собиралась пойти вслед за Ольгой, выдали в ней растерянность, вероятно, она не ожидала, что вместо Чагина к памятнику придет какая-то тетка) и вернулась в машину.
– Все, Оля, поехали. Еще немного, и я пойду вслед за ней…
– Так, может, и пойдете? – Ольга посмотрела на него взглядом, в котором он прочел боль. Она болела за него, переживала. – Извините… Это не мое дело. Наверное, вы, Владимир Борисович, правы, и вам не стоит возвращаться в свое прошлое. Все, что вы могли сделать, – сделали. Крупная сумма денег… Я ей так и сказала.
– Что ты ей сказала? – удивился Чагин и даже рванул руль в сторону.
– Ничего особенного… Что говорят люди в подобных случаях?
– Оля!
– Что теперь жизнь Маши в ее руках… В прямом смысле.