— Невероятно! — воскликнул Воронцов. — Но кто же был этот духовник и почему он собирался вас убить?
— Духовника звали Норгад, и он, когда мы ужинали, стал уверять, что наука противоречит религии…
— Вот уже поповское мышление! — перебил царь, ударив кулаком по столу.
— Он принялся вопить, что я явился специально для того, чтобы поднять мятеж, и намереваюсь сровнять королевство с землей.
— Хорошо бы вы так и сделали! — воскликнул Воронцов.
Ситуация сложилась вполне благоприятная: Себастьян не только развеял сомнения царя и Воронцова, но вызвал новый прилив симпатии к себе.
— И что же было дальше?
— Три подозрительных человека стали преследовать меня на улице. Я спрятался в трактире и сбежал через потайную дверь, чтобы позвать на помощь гвардейцев, которые их и арестовали. Они признались, что собирались меня убить и бросить мой труп в канаву, и назвали имя подстрекателя: это был Норгад. Он также был арестован, но упорствовал в своем исступлении, клянясь, что я посланник дьявола.
— Так что вы не являетесь другом ни самого Фридриха, ни его страны, и это прекрасно, — сделал вывод царь. — Мне бы не хотелось огорчать вас. Этот царек имеет наглость оспаривать у меня Шлезвиг и Голштейн. Мне придется преподнести ему урок хороших манер. Как только мы разработаем план кампании, что займет не более трех дней, я пошлю войска, чтобы захватить обратно земли, которые издавна принадлежат моему семейству.
Какая дурацкая беседа! Можно было подумать, что это ребенок жалуется на свои детские обиды и сводит счеты с куклами. Но, по крайней мере, напрашивался вывод: грядут события. Сейчас 21 июня, следующая неделя будет решающей.
Еще хорошо бы знать, каковы намерения царя относительно жены.
— А что, датчане действительно так богаты, как об этом все говорят? — внезапно спросил царь.
— Состояние нейтралитета позволило им наладить весьма прибыльную торговлю с Вест-Индией, а также с западными индийскими штатами, — ответил Себастьян. — Я полагаю, что они могут без особого труда призвать двадцать тысяч человек.
— Вы слышите, канцлер? — сказал царь. — И какой бы вы сделали вывод, граф?
— Я не стратег, ваше величество, но если бы мне пришлось разрабатывать военную акцию, думаю, что внезапное нападение дало бы мне преимущество.
— Прекрасно, я это учту. Граф, с вами разговаривать весьма поучительно. Я бы хотел, пока вы будете гостить в замке, вести с вами беседы, подобные этой, каждое утро.
Царь поднялся. Себастьян поклонился и пожал протянутую ему руку. Канцлер проводил графа до самой двери.
Неужели Петр III собирается захватить Данию, чтобы пополнить свою казну?