Помолившись за удачный исход кинопроб, на которые она отправлялась, Тамара надела пальто и взяла в руки кошелек, сценарий и зонт. Затем проследовала в соседнюю комнату, служившую Патерсону демонстрационным залом его мрачных богатств. Полуоткрытые крышки гробов выставляли напоказ свои шикарные золоченые обивки.
Тамара застонала. При свете уличных фонарей она увидела, что выходящее на бульвар большое зеркальное окно было мокрым от дождя. Снаружи по-прежнему дождь лил как из ведра; это продолжалось уже несколько дней. В Южной Калифорнии начался сезон дождей.
Заслышав приглушенные шаги, доносившиеся с середины выставочного зала, она обернулась навстречу Инге, которая торопливо сбегала по покрытым ковром ступенькам. Ее обычно заплетенные в косы и уложенные в корону соломенные волосы свисали до пояса. На ней была ночная рубашка, в руках она держала дымящуюся кружку кофе.
– Тебе вовсе не нужно меня провожать – сказала Тамара. – Иди еще поспи.
– Поспи! – Инга притворилась рассерженной. – Как ты мог думать, что я сегодня спать! – сказала она на ломаном английском. – Я должна пожелать тебе удачи. – Она обогнула гробы и осторожно, чтобы не расплескать кофе, обняла Тамару. Затем подала ей кружку.
Тамара с благодарностью сделала большой глоток и отдала ей кружку обратно. Руки у нее тряслись, она несколько раз глубоко вздохнула, повторяя про себя: «Я сделаю это. Я обязана это сделать! Ради Инги. В память о моей маме. И ради себя самой».
– Не волнуйся, – сказала Инга. – Ты получать хорошая роль, помяни мой слово. Ты быть большая звезда. У тебя есть талант Сенды. Скоро мы покупать замок в горах и ездить с шофером, ja? – Она наклонила набок голову и широко улыбнулась, любовно глядя на Тамару своими васильковыми глазами.
Тамара зажмурилась.
– Молю Бога, чтобы ты, Инга, оказалась права, – с жаром произнесла она.
– Я всегда права. – Инга продолжала улыбаться; ничто не могло поколебать ее веру в Тамару. Так было всегда. – Разумеется, ты получать роль, Liebling. А теперь иди и пусть они неметь от восторга!
Тамара рассмеялась.
– Ты хочешь сказать: онемеют от восторга. Пожав плечами, Инга взмахнула свободной рукой.
– Не важно! – экспансивно воскликнула она. – Просто сделай это.
Тамара чмокнула Ингу в мягкую щеку.
– Обещаю тебе. А сейчас мне пора, а то я опоздаю на автобус.
– Никаких автобусов.
– Гм?
– Никаких автобусов. Нет сегодня.
– Только не катафалк мистера Патерсона, – умоляюще произнесла Тамара. – Хватит с меня того, что сплю рядом с комнатой, где бальзамируют покойников, я не хочу еще и разъезжать в катафалке. – Она вздрогнула. – Лучше уж я подожду автобуса.