– Конечно, я тебе верю. – Нежно улыбнулась Тамара.
– Поскольку ты, вероятно, и так все узнаешь, лучше если это сделаю я. Ты имеешь право все знать.
Тамара со страхом ждала, что последует дальше.
– Продолжай…
– Тамара… – Инга выпрямилась и сложила на коленях руки. – Это касается твоего отца.
– Моего отца? Но… я же его почти не знала! Насколько мне известно, он умер.
– Нет, – с трудом шепотом выговорила Инга. – Он жив.
– Жив! – С загоревшимися глазами Тамара нетерпеливо схватила Ингу за руку. – Где? Откуда ты знаешь?
Инга без слов развернула газету, которую сжимала в руках и, положив на колени, расправила ее. Это был утренний выпуск лос-анджелесской «Геральд экспресс».
Схватив газету, Тамара во все глаза уставилась на нее. Газета шуршала в ее трясущихся руках. Нахмурив брови, она прочла вслух заголовок, набранный жирным шрифтом:
«ПРИБЫВШАЯ В США ДЕЛЕГАЦИЯ ЕВРЕЙСКИХ ПАЛЕСТИНЦЕВ ПОСЕТИТ ГОРОД».
Интересно, чего ради Инга примчалась в студию, как будто всему свету грозит опасность. Инга же знала, что, несмотря на то что Тамара считала себя еврейкой, обрядовая сторона религии ее не интересовала.
Но тут ее взгляд упал на набранные ниже более мелким шрифтом строчки, и она вздрогнула, как от невидимого удара. Там черным по белому было напечатано имя, которое она не могла не узнать: «ИЗГНАТЬ АНГЛИЧАН И ОБРАЗОВАТЬ ЕВРЕЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО, ТРЕБУЕТ БОРАЛЕВИ».
Боралеви. Она была настолько ошеломлена, что не могла шелохнуться.
Боралеви.
Она в каком-то трансе смотрела на это имя. Неужели это возможно?
Статья сопровождалась небольшой фотографией мужчины. Тамара вскочила на ноги и, бросившись через всю комнату к своему гримерному зеркалу, включила яркие лампочки, горящие по его периметру.
«Шмария Боралеви, – гласила подпись под фотографией. – Его цель – создание нового государства на Ближнем Востоке».
Тамара поднесла к глазам немного размытую фотографию и молча уставилась на нее широко раскрытыми глазами. Шмария Боралеви был очень красивым мужчиной. Он был снят анфас, и на его гордом лице, в котором бесспорно было что-то героическое, выделялись аристократически благородный нос и большие глаза, горящие напряженным, почти божественным огнем. Это впечатление еще более усиливалось надменно сжатыми чувственными губами, оттенком его густых светлых или седых волос и твердым как гранит раздвоенным подбородком, почти полностью скрытым пышной светлой бородой. Тамара долго смотрела на фотографию, тщетно пытаясь узнать что-нибудь – что угодно, – что соответствовало бы ее туманным, давно забытым воспоминаниям о Шмарии Боралеви, которого она когда-то знала. Затем глаза ее жадно побежали по строчкам