– Иногда я спрашиваю себя, зачем я продолжаю держать тебя, Иван, – укоризненно произнес он тоном взрослого, выговаривающего непослушному ребенку. – В последнее время я разочаровываюсь в тебе чаще, чем мне хотелось бы.
В этих, казалось бы, обыденных словах графа слышался смертный приговор, что еще более подчеркивалось спокойной уверенностью, прозвучавшей в его голосе. Иван хорошо знал своего хозяина: именно таким голосом он приказывал ему убить кого-нибудь. И сейчас в его тоне сквозила та холодная отчужденность, с какой он обычно обращался к своим жертвам.
В воздухе витала смерть.
В воспаленном мозгу Ивана боролись надежда и страх. Он спрашивал себя: какая роль мне уготована на сегодня? Палача? Или жертвы? У него не было ни малейшего сомнения в том, что Мордка легко мог избавиться от него, своей послушной машины для убийства. Иван глубоко вздохнул. Нужно было направить гнев хозяина в другое русло.
– Клянусь, то, что случилось сегодня ночью, никогда больше не повторится, – дрожащим голосом произнес он. – Я недооценил того, за кем мы следили. Он оказался не дураком. – Иван на мгновение остановился. – Но, может быть, не все еще потеряно, – тихо проговорил он, стараясь пробудить в барине любопытство.
Змеиные глаза Коковцова блеснули, и он, пристально посмотрев на Ивана, спросил:
– Значит, тебе известно, куда направлялся этот человек?
Иван помедлил с ответом, стараясь выиграть время.
– Ну? Ну? – граф с трудом сдерживал нетерпение.
– В дом на Потемкинской улице, – медленно проговорил Иван. – Я знаю эти дома, но не уверен, какой именно. После того как он один раз ушел от нас, я подумал, что не стоит идти за ним по пятам, когда снова вышел на него.
– Когда ты снова вышел на него? Другими словами, ты был один. Ты бросил Михаила одного на произвол судьбы. Несомненно, именно этим и объясняются полученные им раны.
Иван прикусил нижнюю губу. То, что он собирался сказать сейчас, или оправдает его, или подпишет ему смертный приговор. Глубоко вдохнув, он кивнул головой.
– Да. – Он выждал с колотящимся сердцем, затем продолжил: – Позже, после того как я узнал, куда примерно направлялся наш объект, я вернулся, чтобы помочь мальчику, и потом принес его сюда. Я подумал, что номер дома я могу узнать в следующий раз.
Коковцов молча обдумывал услышанное. По выражению его лица Иван не мог догадаться, о чем он думает.
– Значит, ты признаешь, что бросил Михаила. Иван наклонил голову.
– Надеюсь, это не уронит меня в ваших глазах, – подобострастно прошептал он.
Казалось, граф его не слышал. Он подошел к камину, облокотился на него и невидящим взором уставился на свое отражение в висящем над ним золоченом зеркале. Ему надо было быстро принять решение. Он никогда не уличал Ивана во лжи. С одной стороны, казак был достаточно умен, чтобы знать, что мальчишке – даже такому, как Михаил, которому он мог поручить слежку, – нетрудно найти замену. Гораздо легче, чем найти другого преданного казака, который исполнял бы любые его приказы, не задавая при этом никаких вопросов. Но не лжет ли он?