На скулах Эдварда заходили желваки.
– Почему же вы этого не сделали? Может быть, потому, что вам пока не нужен новый благодетель?
– Я вообще не нуждаюсь в «благодетелях», – ответила девушка, произнеся это слово с презрением, – я сама о себе забочусь.
– Детектив сообщил мне также, что, похоже, в вашей жизни вообще нет никакого мужчины. – Взгляд Эдварда переместился на ее лицо и остановился на раскрытых губах. – Но я нахожу, что в это трудно поверить.
– Вы привезли меня сюда, чтобы оскорблять?
– Ваша кожа нуждается в прикосновении мужских рук, – хрипло сказал Эдвард, взяв ее лицо в ладони. – Она мягкая, как шелк. – Он наклонил голову и погрузил свое лицо в ее волосы. – И вы пахнете цветами. – Он отстранил лицо, чтобы взглянуть ей прямо в глаза. – Вы вся так пахнете, Оливия? Ваши груди, ваш живот, сладкая тайна между ваших бедер?
У нее перехватило дыхание.
– Вы, вы… – Она задыхалась. – Вы…
Голос Арчера сделался хриплым.
– Правильно, дорогая. Я. Никто, кроме меня.
Он нагнулся и поцеловал ее раньше, чем она успела уклониться, его рот жадно прильнул к ее губам. Когда наконец он отпустил ее, она вся дрожала.
– Зачем вы привезли меня сюда? – прошептала Оливия.
– У меня есть для вас предложение, – холодно произнес он, словно ничего не произошло.
Предложение. Оливия охватила себя руками.
– Предполагается, что я должна быть польщена, Эдвард. – Она знала, что говорит спокойно, сдерживая себя, хотя его слова вызвали какой-то кислый привкус на ее языке, но звук собственного голоса придал ей мужества. – Особенно после того, как вы произнесли целую речь о том, что не будете следовать по стопам своего отчима. Однако меня это не интересует.
Он повернулся и холодно улыбнулся ей:
– Боюсь разочаровать вас, Оливия, но это чисто деловое предложение. Я согласен оплачивать ваши счета, пока вся эта суматоха не уляжется; в свою очередь, вы поможете мне найти Риа.
Оливия рассмеялась:
– А я всегда полагала, что вознаграждение за подобные услуги испокон века равно тридцати сребреникам.
– Будьте же такой разумной, как всегда, – возразил он, – все колкости на свете не вернут вам вашу репутацию. Во всяком случае, среди вашей клиентуры. Только Риа может это сделать.
Он, разумеется, был прав. Она знала, что он прав, только дурак мог думать иначе.
Ей хотелось плакать от этой несправедливости, выплеснуть свой гнев на этого мужчину, который перевернул вверх тормашками всю ее жизнь. Ей хотелось освободить свой рот от вкуса его поцелуев. Но сейчас ей нужно было найти Риа, если она собиралась спасти свою жизнь от полного краха.