— Да, я помню, — согласился Оману. — Как бы хорошо ты ни успевал по всем предметам, всегда есть опасение, что тебя отчислят. Тебе постоянно напоминают об этом. Впрочем, такая система имеет свой резон. Если человек не способен выдержать какое-то испытание, лучше выяснить это во время его обучения в Академии, а не тогда, когда он приступит к работе.
— Значит, ты понимаешь, как переживал Грег свою неудачу? Когда он вернулся в тот день из бассейна, на нем лица не было. Не проронив ни слова, он начал собирать свои вещи, и тут в нашу каюту заглянул Эббот. Он сказал Грегу, что обязан доложить о случившемся начальству, но попросит руководство нашего курса разрешить Грегу попытаться еще раз, на заключительном экзамене. Эбботу удалось уговорить нашего руководителя, и тот позволил Грегу сдать плавание на следующий день.
— Той ночью Грег не сомкнул глаз. Он понимал, что все его будущее поставлено на карту. Не знаю, каких усилий воли стоило ему заставить себя отправиться на следующее утро в бассейн, но он прошел тест… И в течение нескольких дней после экзамена был сам не свой.
— Но, насколько я знаю, он оправился от потрясения. На выпускных экзаменах его результаты были едва ли не самыми лучшими.
— Да, но к несчастью для него, тот инцидент упоминается в дипломной характеристике. Большинство офицеров командного состава сочли бы это положительным фактором, признаком того, что Грег не спасовал перед трудностью, а сумел преодолеть ее. Ренар, однако, усмотрел в этом то, что Грег испытал глубокий психологический и эмоциональный стресс, который запомнился ему навсегда, хотя и на подсознательном уровне… Ренару удалось пробудить у Грега эти крайне неприятные для него воспоминания, после чего он заставил его вновь пережить несчастный случай на море, закончившийся смертью родителей, и неудачу на экзамене по плаванию. Затем Ренар принялся манипулировать эмоциями Грега, связанными с этими воспоминаниями, искажая и усиливая их до такой степени, что они превратились в эмоциональную стену монументальных размеров. А когда стена эта стала непреодолимой, Ренар «привязал» к ней свою блокировку памяти Грега,
— Хэл, самостоятельно Грег ни за что бы не вспомнил произошедшего с ним. Для этого ему пришлось бы снова иметь дело со своими застарелыми страхами, причем усиленными в сотни раз. При любой попытке вспомнить что-либо его охватывала столь сильная тревога, что он немедленно давал задний ход.
— Но почему же Лукас не обратился к кому-либо за профессиональной помощью? — спросил Оману. — Он ведь должен был понимать, что с ним не все в порядке.