Санитар отвернул краешек одеяла, протер участок кожи чуть выше локтя Лукаса антисептическим средством и вонзил иглу шприца, прежде чем Лукас успел сообразить, что происходит. По телу его прошла судорога, голова закружилась, и неудержимо потянуло на рвоту. Тошнота через пару минут прошла, но то, что ее сменило, оказалось несоизмеримо хуже. Лукас осознавал, что он бодрствует и лежит на койке, но… ничего не чувствовал. Абсолютно ничего. На него нахлынула паника, слепая и совершенно иррациональная, но и она длилась всего несколько мгновений, после чего глаза Лукаса закрылись, и он словно куда-то поплыл
Лукас не знал, сколько прошло времени, прежде чем он услыхал мужской голос.
— Доброе утро, Грег. Как чувствуете себя?
— Ренар… — только и сумел прошептать Лукас, приоткрывая глаза. Вид стоящего перед ним терапевта внушал безотчетный страх, который, казалось, заструился по кровеносным сосудам, мгновенно растворяя охватившую Лукаса летаргию. Лукас, напрягая волю, отчаянно ухватился за этот страх. В Академии его учили, что страх может придавать силы, если знать, как им правильно пользоваться.
— Итак, Грег, — продолжал Ренар, — с сегодняшнего дня мы начинаем наш курс. Не упрямьтесь, и я помогу вам.
Голос его был теплым и одобряющим, но Лукас не поверил ему. Ни тогда, ни позже.
Он практически ничего не помнил, что происходило во время сеансов, осталось лишь смутное чувство того, что терпимость Ренара быстро уступила место раздражительности, а затем и откровенной враждебности по отношению к сопротивляющемуся пациенту. Сопротивлялся же Лукас отчаянно, стараясь не поддаваться каждой установке Ренара, каждому его приказу, сопротивлялся так долго, как только мог.
Но, несмотря на свою решимость выстоять, Лукас постепенно проигрывал схватку. Он начинал терять ощущение времени, и, как только ему удавалось время от времени вновь обретать некое подобие бдительности, тут же появлялась медсестра и делала ему очередную инъекцию. Иногда она приходила одна, иногда — в тех случаях, когда Лукас пробовал выказывать неповиновение — вместе с верзилой-санитаром, который держал Лукаса, пока женщина вводила ему препарат.
Провалы в памяти становились все более продолжительными, принося с собой чувство непреодолимого отчаяния и депрессию, которые высасывали из Лукаса всю жизненную энергию, опустошая его тело и разум.
И вот однажды он очнулся от забытья и увидел, что сидит в кабинете Ренара, практически не отдавая себе отчета в том, что же с ним происходило на протяжении нескольких дней… или недель? У него едва доставало сил на то, чтобы просто слушать вопросы Ренара и давать на них апатичные ответы. А в конце этого «собеседования» Ренар подробнейшим образом ознакомил его с судебными отчетами и приговором трибунала…