— И что решил? — тихо спросил учитель.
Меррен нехорошо усмехнулся.
— Хитрый лис не будет рисковать, — ровно сказал он. — Я решил, что богам следует прятать от меня свой кал подальше.
— Это удачное решение, — учитель успокоенно откинулся в кресле. Тогда ужасный и нечестивый Томориранга не только не повредил твоей безмерно гибкой морали, но даже и помог ей стать немного жестче. Что ж, твой рассказ был интересен. Есть ли у тебя еще вопросы?
— Два, — коротко сказал Меррен со скудной интонацией детской считалочки.
— Я слушаю первый вопрос.
— Когда и где я получу снаряжение и спутников?
— Все, что тебе нужно, прибудет сюда послезавтра. На следующий день, ровно за сорок дней до Заката, ты не спеша отправишься в путь. Ну да графики ты ведь все равно просмотришь… и пересчитаешь. Твой второй вопрос?
Меррен сдвинул брови, собираясь с силами. Провел ладонью по лицу и скованно спросил, словно выдавливая из себя каждое слово:
— Сколько претендентов на Рассвет вы подготовили?
Учитель молчал, глядя в окно. Маленький нетопырь увлеченно возился где-то внутри полки. Меррен ждал.
Но учитель так и не ответил. Он медленно повернул голову к магистру и утомленно сказал:
— Этого ответа у меня нет, Анси. Есть только встречный вопрос, который сейчас я задам тебе. Главный вопрос, ради которого я приехал.
— Я готов, — напряженно сказал Меррен.
Учитель сощурился и пристально посмотрел в лицо ученика. Потом неторопливо, четко произнося каждое слово, спросил:
— Уверен ли ты в своем праве встретить Рассвет?
Меррен хмыкнул. Потом вдруг весело расхохотался.
— Хороший вопрос, а главное — своевременный! Какой ответ ты хотел бы услышать?
— Правильный, — с силой сказал учитель. — И желательно — точный.
Магистр нахмурился. И сказал уже серьезно:
— Я надеюсь, это и впрямь важно для тебя.
— Можешь не сомневаться, — не менее серьезно ответил учитель. — И не только для меня.
— Хорошо, отвечаю. Во-первых, что такое право? Во избежание лишней путаницы я разделил бы право внешнее, то, которым мы порой обладаем в глазах остальных людей — и право внутреннее, важное только для тебя самого, придающее уверенность твоим поступкам. Что касается внешнего права, то с ним все просто. Если у всех равные права, то мое право не может быть меньше права другого, ведь так? Если же права у разных людей неодинаковы, то вопрос только в том, кто наделяет их этими правами. Предположим, что преимущество имеет тот, кому доверила право решать некая группа: клан, племя, государство — это неважно. Тогда за мной право Ордена. А если человек сам берет себе такое право и должен отстоять свой приоритет перед любым, кому это не нравится, то я готов сражаться. С кем угодно и когда угодно, так что право силы у меня можно отобрать только вместе с жизнью. Однако тебя, насколько я понимаю, интересует в основном внутреннее право?