— Что случилось? — сердито буркнул Лаус. Никто ему не ответил.
Наконец проснулся и самый младший брат — Мартин; его рыжий хохолок вынырнул из-под перины, под которой Мартин спал, накрывшись с головой. Мартин увидел неприбранные пустые постели, услышал шум и смекнул, что он-то его и разбудил. «Так ведь это же самолеты!» Сердце подростка радостно екнуло в предвкушении необыкновенного зрелища. Он сбросил перину и босиком помчался к окну. Возле распахнутого окна стояли отец и оба брата. Лаус взгромоздился на стул.
— Ой, пустите, я тоже хочу посмотреть, — взмолился Мартин, проталкиваясь к оконной раме. Вагн слегка отодвинулся.
В небе было темно от самолетов: они появлялись со всех сторон, сосчитать их было невозможно.
— Отец, смотри, сколько их! Я и не знал, что у нас так много самолетов! — в восторге кричал Мартин.
— У них на крыльях крест, — усмехнувшись, сказал Вагн.
— Гляди, а вот целых три зараз! Черт побери, как они низко летят! — крикнул Лаус.
— Так это, выходит, немцы, — разочарованно протянул Мартин.
Во дворе все окна были открыты, и у каждого стояли люди, многие в одном белье. Соседи надсаживали глотки, пытаясь перекричать гул самолетов.
— Чего им здесь надо? — удивлялись они.
Одно движение рычага — и на город обрушатся бомбы. Дома взлетят на воздух, люди погибнут под развалинами. Но жители городка были люди миролюбивые и считали, что им бояться нечего. Почти сто лет датчане не знали войны, где им было помнить, какие преступления и какую разруху влечет она за собой. Они считали — война сама по себе, датчане сами по себе.
Карен готовила мужчинам завтрак, на газу грелся кофейник. Она поставила на стол чашки.
— Одевайтесь-ка поживее, — сказала Карен сыновьям. — Уже поздно, слышите?
Мужчины затворили окно и, наскоро одевшись, стали умываться, подгоняя друг друга.
— Ужас какой, неужто будет война? — сказала Карен.
— Ну, погоди еще, — отозвался Якоб.
— А можно мне сегодня не ходить в школу? — спросил Мартин. Он решил, что утреннее происшествие не менее уважительная причина для прогула, чем насморк или день рожденья короля.
— С какой это стати? — возразила мать.
Они сели пить кофе. Время от времени Карен одергивала Мартина:
— Перестань чавкать, посиди хоть минутку спокойно! — говорила она.
Лаус ел больше всех, но справился раньше всех и ушел на работу. Над городом по-прежнему летали самолеты.
Остальные члены семьи не прочь были еще постоять у окна, но Карен то и дело поглядывала на стенные часы и торопила сыновей — хуже нет, когда человек привыкнет опаздывать. Делу — время, потехе — час.