* * *
— Где ты пропадал, Мартин? — встречает его мать. — Я места себе не находила. Никогда не смей больше опаздывать.
— Не беда, пусть гуляет, на то и лето, — вступается Якоб.
И семья садится обедать. Лаус торопится, ему пора уходить.
— Что у нас сегодня на сладкое? — спрашивает Лаус.
— Что тебе не терпится, куда ты собрался? — хмурится Карен.
— В город, — отвечает Лаус.
— Это не ответ, — возражает Якоб.
— А что мне отвечать?
— Он идет на псалмопение, — вмешивается Вагн, — потому что там полным-полно девчонок и он пялит на них глаза.
— Неужто и впрямь там бывает много народу? — удивляется Карен.
— Яблоку негде упасть, — подтверждает Лаус.
— А что это значит — псалмопение? — спрашивает Мартин.
— Это значит, что люди собираются и поют псалмы, — смеется Лаус.
— Стыд и срам, — негодует Якоб. — Норвежцы дерутся с немцами, а мы сидим сложа руки и распеваем псалмы.
— Бог знает, кто выдумал эти собрания, — качает головой Карен.
Где-то в доме с треском хлопает дверь раздается истошный женский крик:
— Скотина… бандит… грязная свинья… золотарь вонючий… У-у!
— Заткнись, чертова ведьма! — отвечает мужской голос.
Карлсены перестают есть и прислушиваются.
— Господи, опять они дерутся, — говорит Карен. — Неужто так всю жизнь и будут ссориться?
Это молодая чета — мусорщик и его жена. У них все не по-людски. Оба работают, зарабатывают и все-таки по уши в долгах. Дома у них вечно кавардак, а все деньги они ухлопывают на водку.
Частенько они устраивают форменные побоища. «У пустого корыта и кони грызутся», — говорит в таких случаях Карен.
Когда супруги схватятся — слышно на весь дом, стены сотрясаются, стекла дребезжат, оба поносят друг друга последними словами, перебирая в присутствии соседей все подробности своей семейной жизни. В результате муж всегда колотит жену, но порой и ему достается, и тогда он ходит в ссадинах и синяках, потому что она бьет его всем, что попадет под руку.
— Думаешь, я не знаю, что ты водишь сюда мужиков, паршивая сука! Вот тебе за это, вот тебе, вот тебе, шлюха!
Удары мусорщика и истошные вопли его жены разносятся по всему дому.
— Господи! — испуганно восклицает Карен. — Как бы он не забил ее до смерти!
В эту минуту раздается дикий рев и яростные проклятья.
— Я подсыплю тебе яду, — кричит жена. — Я не дам тебе ни минуты покоя, мерзавец, вот увидишь, увидишь!
— Ах, вот как! Получай за это, дрянь! — ревет муж, и снова слышны вопли и грохот — это они опрокидывают мебель и швыряют друг в друга чем попало.
— Что делать? — волнуется Карен. — Нельзя же сидеть сложа руки, когда он ее увечит!