Маша открыла глаза. Все плыло. Некоторое время не могла понять, что происходит на экране.
Мужчина теперь стоял на коленях, а женщина, по кошачьи выгнув спину, на четвереньках. Пряди волос закрывали его лицо и колыхались в такт движениям.
— Чем я, сучка, занимаюсь? — Маша испытывала легкое чувство стыда, вроде как получила кое-что на халяву.
От обволакивающей слабости она не могла пошевелить и ресницей, только смотрела на экран.
Потом отвела взгляд. И снова посмотрела на экран. Опять — на стену напротив, и на экран…
— Ой, — изумленно сказала Маша и потянулась за пультом.
Она захотела вернуть пленку назад и остановить кадр, чтобы получше рассмотреть… Но…
В этот момент Маша почувствовала, как чья-то ладонь обхватила ее сзади за шею.
* * *
Николаю хотелось пить. Он провел языком по сухим губам и попытался вспомнить, где он и как сюда попал. Грудь была перебинтована, но он не знал, отчего. Глаза уже привыкли к темноте, и Николай некоторое время изучал обстановку комнаты.
Потом перевел взгляд на окно. В стекле отражалось слишком много электрического света, и поэтому он сделал вывод, что находится где-то в центре большого города.
Сон кругом или явь? Что-то кошмарное всплывало из глубин памяти. Он охотился на человека в городе, из которого ушли жители. Тот убегал проходными дворами, и Николаю приходилось держать расстояние, чтобы не нарваться на пулю. В том городе не было освещения, и перебегая от стены к стене, от темноты в темноту, он не знал, что его ждет. Там бродило много таких же, как он, охотников за головами, становясь, в зависимости от того, как выпадет жребий, то жертвами, то победителями.
Официально это называлось боевыми действиями в условиях города.
Он споткнулся и упал, уперевшись руками в что-то мягкое и дурно пахнувшее. Труп был давний и уже весь обглодан собаками. Только бродячие собаки чувствовали тут себя в безопасности, научившись по запаху определять, подложена ли под убитого граната-ловушка с выдернутой чекой.
Николай откатился в сторону и услышал, как зазвенела, отрекошетировав, пуля.
Противник обнаружил его, и теперь они поменялись ролями. Видимо, перепутав в темноте, стрелок послал вторую пулю в уже порядком разложившийся труп. Этого оказалось достаточно, чтобы Николай определил по вырвавшейся из ствола вспышке, откуда велся огонь. Он успел отползти под прикрытие раздавленной когда-то гусеницами танков баррикады, и теперь прикидывал, как подобраться поближе к тому месту, откуда вели стрельбу.
Все.
После этого он обнаружил, что грудь перебинтована, а сам он лежит на широком диване посреди залитого иллюминацией города.