Сколько разорил стойбищ тунгусских, сколько пограбил и положил встречных и поперечных. Как пришёл к нам, то первым делом объявил, что он красный командир, ловит хунхузов и нужно народ весь описать поимённо.
Арестовал всех без разбору восточников, запер в большой барак. Привлечь хотел нас к разбою, но мы отреклись и продолжали с парома мыть золото.
Он вызывал старателей по одному, стращал и бил, пока не отнимал все богатства. Чтобы скрыть следы, расстрелял у корейского парома на устье Малой Тырканды более девяноста душ, спустил их под лёд.
В это время я и попался ему на глаза, припомнил он отца моего и как с братом моим в карты дулся — не тронул. Я как проведал про его дела — оторопь взяла… Ну, думаю, в Зее объявлюсь, соберу нужных людей из былых партизан и под землёй тебя сыщем.
Только там, в Зее, пораньше хватились, дошли слухи до них. Снарядили за Жучком командира Зейского гарнизона Идалевича. Отряд этот послали в Тырканду, а мы, тем временем, вышли оттуда домой. Нас Жучок вскоре догнал по следам и с собой повёл, не знаю для какой надобности. Нажился он крепко.
Семьдесят пять оленьих нарт везли связки мехов и около девяти пудов золота. Собирался он с таким богатством прямиком с Тимптона по Ларинскому тракту в Китай ушмыгнуть. На реке Сутам, — по-орченски это значит вечно голодный, или я проголодался, — встретили мы негаданно отряд Идалевича.
Ружья друг на друга навели, только стрельбы не случилось. Жучок миром отсыпал Идалевичу полпуда золота, отдал четыре нарты в придачу, и разъехались. Зейский вояка двинулся дограблять остатки приискателей в Тырканде, а мы тронулись дальше.
Жучок был шибко доволен таким оборотом дела. Так вот… И попадаем мы таким макаром на прииск Викторовский. Соснин-то знает, а ты скоро увидишь. На прииске Жучок вольно расположился для отдыха, тут и нагрянул с полусотней бойцов чекист Балахин.
Бандитов враз повязали, глазом моргнуть не успели. Жучка и двоих ево рьяных помощников увели за отвалы и шлёпнули тут же, а нас даже не тронули, только допросил всех сам Балахин.
Часть отряда ГПУ он услал в Тырканду ловить Идалевича, а сам с золотом и пушниной вернулся в Зею… Эй, Мартыныч? Спишь, што ль?
— Гм… — Соснин мотанул головой и открыл глаза… Заслухался тебя. Ну и удачливый же ты чёрт, Сохач! Пошто ранее не сказал о Балахине.
Ну и тяжёлый же ты на душу горбач, хрен разговоришь, — скосил глаза на отвлекшегося чаем молодого парня и равнодушно спросил: — Ты вот мне скажи, Игнатий… На Иджике есть снежные бараны, иль брешут люди?
— Бараны есть, да как их счесть, — вдруг складно и резво отозвался Парфёнов, оживился, покачал головой, — Егор, поди дровец сухих собери для костра, чёй-то я озяб совсем.