Сергача жутко раздражала манера Бублика ржать от обилия переживаний, а в промежутках между приступами невротического веселья нудить. За побитую братву Санька Бубликов особенно не переживал, Санька боялся папу. Родного отца – Бублику и крестного – остальным браткам. Зыркнет крутой и мудрый папа в корень случившегося – и объявит первопричиной конфликта выпивоху Бублика. И отведут Саньку силком к доктору Михал Валерьянычу, по прозвищу Валерьянка, кодироваться от алкоголя, и живи после без нормального, правильного кайфа, кури тайком от папаши анашу в сортире, как школьник какой, тьфу!
Бублик раздражал, а Фокин, спасибо ему, радовал. Не успевший помахать кулаками Витя умело разыгрывал национальную карту – мол, свои ж мы все, славяне! Хотя бы в том кино, помните? В «Сибирском цирюльнике» здоровски показана нашенская исконная кулачная забава, вспомнили? Красиво снята драка стенка на стенку, со вкусом, со смакованием кровавых соплей на фоне золоченых куполов. Подумаешь, юшку пустили друг дружке, чего ж теперь? Вендетту устраивать на манер басурманов с острова Сицилия? Сотрудник телевидения, поднаторевший в манипуляциях с общественным самосознанием, Витя Фокин особенно акцентировал внимание местного электората на сочетании однокоренных слов «друг дружке», хотя перепало лишь дружкам Бублика, в то время как друзья Фокина практически не пострадали. Впрочем, Игнат медлил с переодеванием в куртку с чужого плеча и, грязный аки черт, выглядел довольно жалко...
Хвала духам, все позади. Уж километров восемьдесят отъехали от места, где состоялось ристалище с последующим толковищем. Игнат сменил пиджак на камуфляжную куртку из запасников Федора. Рукава закатал, завязал узлом длинные концы на пузе по моде семидесятых годов прошлого века, галстук снял. Смешно с камуфляжем носить галстук. Ворот рубахи расстегнул. Тепло. Даже жарко.
Странная погода весной, такая же переменчивая и капризная, как госпожа Удача. Давно ли пролился дождь, а вон и солнце выкатило, разбавило молочную белизну неба синим с желтым и греет, печет... Игнат прикрыл правый, ослепленный солнцем, глаз, левым видит кулак Федора на оплетке руля, ближе к запястью оранжевая полоска йода поверх вспухшей царапины. Видит в зеркальце отражение довольного Фокина, развалившегося на заднем сиденье.
Кавалькада из трех авто – две «Волги» и «Нива», замыкающая, – мчится по шоссе. «Ниву» надо бы дозаправить. Бублик сказал: заправка на въезде в город. Санька дождется, пока «Нива» насытится горючим, и его «Волга» покатит первой, покажет путь к горбольнице, где служит психиатром Михал Валерьяныч.