Высота взята – за ветровым стеклом диорама Еритницы. Дрогнула-таки по вине предстартовой лихорадки рука, заряжая обрез, клацая затвором.
– Черт, как бы не отстрелить себе чего. – Игнат распахнул пальто, приподнялся немного, осторожно сунул обрез за джинсовый пояс.
– Игнат, а если...
– Молчи, Витя! Умоляю! – Толстая ткань пальто накрыла рукоять обреза. – Всю ночь, блин, планировали акцию, все возможные и невозможные варианты обговорили, давай не будем в последний момент чего-то менять или корректировать, о'кей?
– Если мне придется уезжать одному и...
– Вить! Опять, блин, двадцать пять! Ежели у меня ни фига не получится, без всякого ложного героизма газуй на полную и далее работай по схеме Федор Василича! По уму, так тебе сейчас бы с блокнотом под мышкой и с уликой в кармане топать к шоссе, но раз ты, блин, отказался...
– Игнат, я...
– Молчи! Сотый, стотысячный раз отвечаю: я лучше тебя умею махать кулаками, согласен? Поэтому я, а не ты...
– Мать твою в лоб! Я о другом! Если мне придется драпать, а дети станут бросаться под колеса, встанут у меня на пути?! Чего тогда делать? Об этом мы не подумали, о детях не вспомнили, о ребятишках-фанатиках. Я не смогу давить детей!
– Блин! И чего ты от меня хочешь услышать? Приказ давить всех на фиг, без разбора, да? Давай! Давай, черт возьми, разворачивай тачку и погнали отсюда, пока не поздно! Давай не будем рисковать понапрасну, я согласен. О'кей, как скажешь, так и сделаем, решай! Только быстро – до околицы двести метров.
Сергач говорил откровенно, без всяких подначек, и Виктор это чувствовал и не огрызался, матерился шепотом, кусая губы. Лед уверенности в своей правоте, а значит и силе, дал трещину у обоих. Как и Виктор, Игнат погружался все глубже и глубже в пучину сомнений с каждой секундой обратного отсчета. Тщательно продуманный план с каждым мгновением казался все более и более безрассудным, чересчур наглым и до глупости самонадеянным.
Миновали околицу.
– Хер с ним со всем, Сергач! Рискнем. Двум смертям не бывать! Мать-перемать, в кровать, копать...
– Скажу иначе: двое уже погибли – Андрей и, наверное, Федор. Мы с тобой имеем, блин, полное моральное право на месть и на жестокость, согласен? А если начнешь опять спорить, так, один черт, поворачивать уже поздно, подъезжаем к особняку оборотня.
– Ошибаешься! Самое время, согласно нашему плану, разворачивать, мать ее, тачку...
– Ха! Ты прав, черт возьми!.. Нуте-с, ваше благородие, госпожа Удача, не подведи двух пижонов, аминь!
Исчезла альтернатива – и сразу на душе сделалось спокойно и благостно. Очистилась от сорных мыслей голова, мускулы налились силой.