И никто не видал,
Как я в церкви стоял,
Прислонившись к стене,
Безутешно рыдал...
Шарманка замолкает, кто-то сует в руки девочке монетку, она кладет ее в шапку старика и обходит круг.
– Дайте что-нибудь на пропитание! – бормочет она слышанные когда-то слова и добавляет от себя громким шепотом: – Пожалейте нас, люди добрые!
– Ох ты, бедняжечка... – вздыхает какая-то женщина и, отломив кусок ситного, сует ей в руки.
– Развелось сирот на белом свете, девать некуда, – глубокомысленно замечает пожилой человек и лезет в карман.
– Ох-хо-хо! – протяжно вздыхают в толпе.
Динка встряхивает шапкой – в ней слышится веселый звон. Мокрые щеки девочки разгораются румянцем.
– Спасибо! Спасибо! – кланяется она и, не в силах удержать своей радости, бежит к шарманщику. – Вот шапка! Играй, играй «Разлуку», дедушка!
Динка снова поет и снова ходит с шапкой. В шапку с веселым звоном падают копейки... Какой-то мальчик долго роется в карманах. Динка поднимает голову и прямо перед собой видит тонкое лицо, прядь волос на лбу и серые глаза. Язык ее прилипает к гортани, во рту становится сухо.
«Прости меня, Ленька», – хочет сказать она, но голоса у нее нет и сердце зашлось от испуга.
Ленька вынимает копейку и кладет ее в шапку.
– Я не трону... – говорит он без улыбки и отступает в толпу.
Динка отдает деду шапку и прячется за его спину. Старик взваливает на плечи шарманку.
– Пойдем, на дачах споешь, – говорит он довольным, ласковым голосом и, видя, что девочка не двигается с места, добавляет: – Мороженого куплю, чайку попьем, а?
Но Динка мотает головой:
– Иди один. Я потом как-нибудь... Сейчас мне нельзя.
Динка тихонько крадется вдоль забора и заглядывает в сад. На террасе слышны голоса мамы, Мышки, Алины, над кухней подымается дымок. Значит, все встали. Динка ищет лазейку в конце сада. Надо пойти к дедушке Никичу, и потом, когда ее спросят, где она была, можно будет сказать, что была у Никича.
Старичок возится около брезентовой палатки. Он всегда живет в палатке и ни за что не хочет ночевать дома.
«Зачем? – отвечает он на просьбы Марины перейти в комнату. – Я встаю рано, тут у меня и верстак, и инструменты под рукой, а в комнате только мешать всем».
В палатке у Никича жесткие нары с сенником, грубо сколоченный стол и папино кожаное кресло с мягким сиденьем и высокой спинкой. На спинке и по бокам кресла – выточенные из дерева львиные головы. Мама сама перенесла это кресло в палатку и подарила его Никичу. Старик был очень доволен; вечерами, надев на нос очки, он сидит в этом кресле и, наслаждаясь покоем, читает книгу. На мягкий матрас и удобную кровать Никич ни за что не соглашается.