— Будьте внимательнее, черт побери, — пробормотал Скорин.
Костя козырнул, отошел к витрине. Следовавшие за Скориным охранники подошли почти вплотную, но на Костю не обратили внимания, они не спускали глаз с «объекта». У Скорина закружилась голова, он повернулся к Лоте, осипшим голосом сказал:
— Может быть, купим что-нибудь?
Лота удивленно посмотрела сначала на Скорина, затем на витрину.
— Дома все есть, капитан.
Скорин, глупо улыбаясь, не мог придумать ни одной толковой фразы. Костя повернулся к ним лицом, доброжелательно взглянул на Лоту, сунул в рот сигарету, опять уставился на витрину. Скорин оглянулся, его взгляд натолкнулся на торговавшую цветами женщину.
— Вы же любите цветы, Лота! — Он сделал шаг к цветочнице. Выберите по своему вкусу.
Лота увлеклась выбором цветов. Оставшись на секунду один, Скорин негромко, но отчетливо сказал:
— Жду отказ сегодня.
Костя кивнул, прошел мимо Скорина и через секунду затерялся в толпе.
Скорин протянул цветочнице деньги, хотел уходить, Лота остановила его.
— Капитан, возьмите сдачу.
— Пустое. — Скорин рассмеялся, взял девушку под руку
— Это неразумно, капитан. — Лота хотела взять протянутые испуганной цветочницей монеты, но Скорин удержал девушку:
— Надо совершать и неразумные поступки, иначе жизнь покажется слишком пресной, Лота.
Порыв радости прошел. Скорин засомневался — понял ли его Костя? Вернее — правильно ли понял?
А Костя через час вышел в эфир и в точности передал слова Сергея Симакову.
Майор понял их правильно.
Наступившая ночь была трудной для всех. Симаков, хотя и обрадовался новости, волновался, как волнуется человек, который не может активно помочь, обязан лишь ждать. Петрухин с Зверевым перебирали возможности своей легализации в Таллинне.
Фрегатен-капитан Целлариус, получив очередную взбучку из Берлина, решил отступить, столкнуть Шлоссера с Канарисом. Хватит, пусть разбираются сами. Целлариус пригласил Шлоссера к себе, и у них состоялся очень неприятный для обоих разговор.
В два часа ночи Шлоссер и Целлариус, выйдя из здания абверкоманды, остановились у своих машин.
— Я лишь передаю приказ адмирала, господин майор. — Целлариус говорил сухим официальным тоном. — Через десять дней канал связи должен быть готов.
Шлоссер мял в руке кожаные перчатки и саркастически улыбался.
— Вы можете жаловаться. Казино, «фотоателье», засвеченная абверкоманда, — перечислял Целлариус. — Ведерников и Зверев. Наконец, Редлих. Все ваши запросы удовлетворялись.
— Согласен. Но пока Москва не разрешила вербовку Редлиха…
— Полковник Редлих — ваше предложение, господин майор. Если через неделю вы не будете готовы, полетите в Берлин. — Целлариус, козырнув, открыл дверь «хорха». Шлоссер сделал движение, чтобы задержать фрегатен-капитана, но передумал и сел за руль своего «мерседеса».