Мы имеем право требовать, чтобы все личные и партийные интересы были устранены и сильное правительство сформировано, которое не препятствовало бы в создании армии для спасения России».
И вскоре на уфимском совещании было провозглашено «Всероссийское Временное правительство» - преемник почившего в бозе правительства Керенского. Оно состояло из Директории, возглавляемой бывшим председателем исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов Авксентьевым, и «совета министров», председателем которого был член той же Директории Вологодский, руководивший до этого «Временным Сибирским правительством».
Местом пребывания Директории решено было избрать Омск.
Новое правительство располагало обширной территорией, внушительной армией и значительной частью золотого запаса России, захваченного чехами в Казани. Но преемники Александра Федоровича Керенского, по мнению сибирских белых офицеров и союзников, слишком походили на него самого…
И когда поезд Директории торжественно прибыл в Омск, атаман Красильников, стоя подбоченясь на перроне в окружении своей свиты, сказал:
- Вот оно, воробьиное правительство, - дунешь и улетит.
Это высказывание обошло Омск. С улыбочкой рассказывали и другое. Когда председателя «совета министров» Вологодского пригласили на заседание Директории, он заявил, что присутствовать, к сожалению, не сможет, так как собирается в баню…
Нет, Директория не была тем правительством, на которое можно было бы положиться. И английский генерал Нокс не зря воздержался от визита к Авксентьеву…
Союзникам, как писала одна из американских газет, нужен был для России Кромвель. Жаждали его и офицеры, и крупная буржуазия. Торгово-промышленный съезд прямо провозгласил: «Необходима твердая единая власть. Такой властью может быть только единоличная военная диктатура».
И пока в Омске Директория и «совет министров» осыпали друг друга обвинениями, а офицеры-монархисты время от времени убивали эсеровских лидеров (эсеровские боевики, среди которых был и знакомец Стрижак-Васильева Сергей Малов, тоже старались не оставаться в долгу), шли лихорадочные розыски «сильной личности». Учитывая неопределенность обстановки, русские генералы не торопились сыграть заглавную роль в написанной союзниками исторической пьесе. Каждый из них опасался, как бы героическая трагедия не обернулась пошлым водевилем. Генерал Болдырев, которому конфиденциально был задан роковой вопрос, отделался шуткой: «Если бы мне предложили на выбор большевиков, эсеров или военную диктатуру, я бы остановился на Оскаре Уайльде». Сделал непонимающее лицо и генерал Дитерихс. Он считал, что у диктатора должна быть более славянская фамилия