– Если ты сейчас же не исчезнешь, то я поинтересуюсь твоей регистрацией, – резко сказал он. – Брысь!
Катя отпрянула и даже не исчезла, а испарилась, успев только быстро-быстро прикрыть за собой дверь в кухню. Гурову показалось, будто она что-то прошипела, когда убегала, но он не обратил внимания на это.
– Харалампиди! – крикнул Гуров. – Время истекло!
В ответ на эти слова из комнат, громко сопя и топая, выбежал грек, уже одетый в брюки и свитер. В руке он держал сотовый телефон.
– Уже-уже, – пробормотал грек, нагибаясь за своими ботинками.
Гуров отвернулся и отпер входную дверь.
– Слишком медленно, – сказал он.
– Уже-уже, – повторил грек, кладя телефон на пол и начиная борьбу с ботинками.
Прошло еще не менее пяти минут, когда наконец Гуров с Харалампиди вышли из дома и погрузились в «Пежо».
Оба всю дорогу до главка молчали. Каждый думал о своем.
Напротив входа в главк площадку перед лестницей мерил шагами маленький щупленький человечек с длинной и редкой шевелюрой. Этот человечек был похож на неудавшегося артиста. Особенно подчеркивал это сходство выглядывающий из-под клетчатого шарфа галстук-бабочка. В руке у человечка была пижонская трость с позолоченным набалдашником. Черная кожаная папка под мышкой не придавала официальности этому человечку, а удивительным образом подчеркивала его сходство с артистом, решившимся сыграть пародийную роль какого-то театрального администратора.
Гуров быстро осмотрел эту фигуру и, не найдя в ней ничего интересного, кроме того, что уже описано, вышел из «Пежо». Однако, как оказалось, «артист» прогуливался здесь в ожидании Гурова. Точнее, толстого влюбленного грека.
Как только Харалампиди показался из машины, «артист» твердым шагом направился к нему и начал совать свою руку, здороваясь неожиданным басом.
– А где Самсон? – удивленно спросил Харалампиди, осматривая этого типчика с нескрываемым презрением.
– Аркадий Евгеньевич уехали на судебное заседание. Они сегодня защищают, – пояснил «артист». – Меня направили на помощь к вам. Не бойтесь, прорвемся!
Произнеся это, человечек повернулся к Гурову.
– Я могу узнать, в чем обвиняют моего подзащитного? – грозно произнес он.
Гуров хмуро осмотрел этого адвоката.
– Ты из какого театра сбежал? Из провинциального? Или из очень провинциального? – спросил он.
– Я не понимаю, в чем дело! – «Артист» тряхнул шевелюрой, отступил на шаг, задрал подбородок, но ответить Гурову не успел. Харалампиди буквально накинулся на него.
Работая своим пузом, как тараном, Харалампиди толкнул своего защитника и заорал:
– Все ты понимаешь! Ну, Самсон мне ответит за такую подставу! Прислал, блин, клоуна вместо адвоката! И что мне теперь с ним делать?! Песни и пляски разыгрывать?!